они, будто он улетает надолго, за океан, на войну…
Закрыв дверь, за которой оставалась Наэтэ, он увидел почти «въяве», как она припала к этой двери с другой стороны, прижавшись к ней щекой и ухом, – как в её глазах загорячели слёзы…
«Я быстро, быстро, Наэтэ, – сейчас!» – заторопились в его голове слова… На своей площадке, где было ещё три квартирки, его не ожидал успех, никто ему не открыл. Поднимаясь на четвёртый этаж, он решил тупо биться в каждую дверь, обходя их «справа налево». И… ему сразу же повезло. Дверь «соседу» открыл мужик лет сорока, почти лысый, из квартирки пахнуло резким кошачьим духом, застарелой неприбранностью, – точно живёт один… И да, вот он кот, серо-полосатый, появился в прихожей, выгнул спину… Мужчина явно нещадно пил, периодически, и потому в лёгкую открывал двери «посетителям»… Общая «видуха» и хозяина – он был в классически грязных обвисших трико и майке, бывшей белой, – и его жилища резко контрастировала с благообразной вежливостью этого мужика.
– Да, пожалуйста, проходите, звоните…
Анрэи облегчённо вздохнул, и поблагодарил Бога за этого человека. Телефон аж дисковый! – к старьёвщику не ходи, – в прихожей, на тумбочке, цвета… бывшего бежевого… Боже! – неужели на свете есть Наэтэ? рай? – и он вот тут, этажом ниже!.. Два мира, два разных мира! Один – сияющий, полный любви, жизни, хрустальных надежд… А второй – тоска с не выветриваемым кошачьим запахом, запустение, жалкость… И он, Анрэи, мог бы стать таким мужиком – в будущем, и манеры благообразные сохранил бы, наверное, тоже…
«Наэтэ! Наэтэ!» – билась птица в клетке его сознания опять… «Для Наэтэ!»… Это становилось у него кодовым словом – «для Наэтэ!», которое заставляло его преодолевать себя, своё нежелание хоть на секунду остаться без неё, служило шифром, открывающим и соседские двери, и двери в мир. Мир теперь казался ему сном о злой чужбине… Или деревней – спившейся, выродившейся, умирающей, по которой катаются пьяные захватчики на подержанных тракторах-иномарках, как оборзевшие немецкие солдаты на мотоциклах, не ведающие, что Небо – близко, и оно падает, и раздавит их, перемешав с железом и грязью их «белий булька» тел… «Для Наэтэ!» – это команда, которой его воля, не считающаяся уже с собственной его жизнью, подчиняется беспрекословно. За Родину – за Наэтэ! Его Родина – Наэтэ…
Юра, его давний приятель, с которым они бок о бок работали – года два – в местной редакции федеральной газеты, в пору, когда Анрэи был женат и даже, казалось ему, счастлив, относился к нему с некоторой недоверчивой ехидцей, – впрочем, дружеской вполне. В те моменты особенно, когда Анрэи приходилось перехватывать у него мелкие суммы денег, до получки.
… – Привет! – и Юра начал:
– Андрюха, ты вообще где? ты знаешь, что тебя ищет полиция? Уже неделю ищет, – мне звонили… На работе тебя потеряли… Родителей
