здесь были не детдомовские, а домашние дети. То есть те, кто благополучно жили в своих семьях, окончили семь или даже восемь классов нормальной средней школы и после этого пришли в ремесленное училище для получения рабочей специальности.
В ремеслухе я подружился с Васей Сосновским, тоже из беспризорников. Васька был очень открытый и весёлый мальчишка и очень любил играть на аккордеоне. Мы навсегда оказались самыми близкими друзьями, до самой его смерти. Удивительные совпадения преподносит жизнь – когда дети наши подросли и пошли в школу, моего сына и дочку Васи учительница в первом классе посадила за одну парту. А в последние годы мы и соседями ближайшими стали – главный инженер Чирчикского производственного объединения «Электрохимпром» Василий Яковлевич Сосновский занимал соседний с нашим коттедж.
Вася прожил немногим более пятидесяти лет – его, как и всех друзей моей юности, – победила жестокая болезнь, очень распространённая у нас, к сожалению. Я один остался.
В нашем училище были не только ребята, но и девочки. Но они учились по другим специальностям – на аппаратчицу или на лаборантку. Девочки жили в другом общежитии довольно далеко от нашего. Район Боз-су и сейчас – окраина Чирчика, а тогда это вообще было за городом.
Наше общежитие и учебный корпус были рядом со школой, а сразу за школой был лагерь. Заключённых оттуда каждый день на грузовиках под охраной возили на работу на химкомбинат и на другие объекты. Всё это для меня было необычно, и я чувствовал напряжённость.
Уже позже я узнал, что заключёнными были японские военнопленные, это их возили на строящиеся промышленные объекты и на строительство десяти больших двухэтажных коттеджей для руководства города и электрохимкомбината.
Конечно, в самом фантастическом сне мне не приснилось бы тогда, что через много лет в одном из этих десяти коттеджей в самом центре города, возле площади Ленина, доведётся и мне жить со своей семьёй. Однако случилось. Вот какие необычные повороты бывают в жизни!
Летом 1949 года после окончания первого курса ремесленного училища я ехал из Ташкента в Самарканд навестить отца. Время было ночное, приятно было стоять в тамбуре и думать о чём-то хорошем под монотонный стук колёс. Вдруг в тамбуре появились трое парней моего возраста и, приставив финский нож, заставили меня снять мою новенькую форму ремесленного училища. Взамен они отдали мне свои завшивленные лохмотья.
Меня иногда тянет к осмыслению тогдашней криминальной обстановки в стране. Криминал есть всегда и везде, но то, что было в послевоенном СССР, в таких жестоких формах и масштабах, наверное, выходило за рамки обычного. Так мне кажется.
Это было одной из главных характерных черт послевоенного времени. Тысячи, а, может, и миллионы людей, особенно детского возраста, были оторваны от своих корней и, как перекати-поле, скитались по стране в поисках лучшей доли. Самым доступным способом
