ли он над ней сейчас, заявляя, что якобы её Кешечка выбрал себе в подарок эту фашистскую каску? Может, он ее разыгрывает?
– Ну хорошо, может быть, у вас есть какие-нибудь кепки, не знаю, бейсболки что ли, с какими-нибудь рожами, но только не эта немецкая шапка-горшок?
– Немецкая? – улыбка вмиг исчезла с довольного лица продавца. – Вы бы ещё сказали фашистская! – да он просто читает ее мысли. – Знаете, что я вам скажу, дамочка… – он упёрся руками в прилавок, наклонившись к возмущенной женщине, и его длинные волосы соскользнули с плеч, прикрывая большую часть лица.
Да хватит уже называть её «дамочкой! Это выводит из себя, подливая масла в огонь её закипающего раздражения. Втюхивает ей тут какую-то фигню, выдавая за желание сына.
– Зоя. Меня зовут Зоя, – произнесла она, сжав зубы.
– Прекрасно, зая.
– Зоя, – сдерживая ярость, упрямо поправила она зарывающегося пар… муж… продавца.
– Так вот, ЗАЯ, – проявляя не меньшее упрямство без видимых усилий, повторил Лавр, – я вот что вам скажу. Еще в пятницу вы верещали…
– Я не верещала!
– Еще как верещали. Наверняка на улице было слышно, недаром ваши крики привлекли клиентов спорт-бара, расположенного по соседству с моим магазином.
Так у него еще под боком и пивнушка находится? Прекрасно! Просто замечательно! Бедный Кеша! Бедные дети, которые сюда попадают.
– Так я продолжу, с вашего позволения, чтобы выразить свою мысль, – Лавр стоял, невозмутимо разглядывая корчащуюся в моральной ломке женщину. Красивая, чего она так злится-то? – Вы заявили, что на всём, что находится в пределах этого зала, – он даже повёл рукой, увешанной браслетами и шнурками, определяя пределы «дурной зоны», – лежит печать ненависти и зла, и что эти рожи олицетворяют собой всю мерзость, которая только может существовать на земле. А сейчас предлагаете продать вам что-нибудь из этого товара? Я теряюсь в догадках, как вас обслужить, чтобы не заработать комплекс неполноценности.
– А теперь послушайте меня… – заявила Зоя на грани терпения, подавшись вперёд и приблизившись к его лицу. Она так же уперлась ладонями в край прилавка со своей стороны.
А вблизи он очень даже ничего… в смысле, приятные черты, правильные такие, и бородка такая миленькая… Миленькая? Да что за чушь! Стоп, это слишком близко и опасно. Зоя почувствовала странное смущение, но строго одёрнула себя и сосредоточилась на предмете спора, резко отпрянув обратно, на безопасное, так сказать, расстояние. Безопасное для чего? Для её душевного равновесия? Зоя, очнись.
Серые глаза открыто и честно смотрели в её расширенные от словесной перепалки зрачки, словно гипнотизировали, пытаясь внушить: «Мы медведи, и мы идём с миром».
– Продолжайте, я вас слушаю, – подбодрил мужчина.
И Зоя вдруг сдалась. Обмякла и расслабилась, внезапно почувствовав усталость. Ну чего она опять раскочегарилась?
