согласился Афанасьев.
– Хорошо, иди, работай! – Берия поднял взгляд на вошедшего секретаря.
– Круглов на связи, товарищ Берия, – сказал секретарь.
– Хорошо, – ещё раз сказал Берия и взял телефонную трубку. – Выпиши ему пропуск, – сказал он секретарю и кивнул в сторону Афанасьева. – Товарищ Круглов? Пока отпала необходимость. Подождём пару неделек, – услышал Афанасьев, покидая кабинет Члена Политбюро.
«Сложилась точно такая же ситуация, как лет пятнадцать назад. Тогда я чудом выскользнул из лап Берии. Неужели Глушко забыл об этом? – думал Афанасьев. – Наверняка забыл, ведь его эта история никак не коснулась. Тогда только меня поставили на край. А причина взрывов двигателей оказалась достаточно простой – кто-то из стендовиков высказал мысль сравнить стыковку стендовых трубопроводов в Днепропетровске и Химках. Об этом Глушко забыл, раз его сотрудники сейчас не исследовали влияние стенда на работу двигателя, как это сделали в то строгое время».
Для доклада Афанасьеву подготовили необходимые графики, таблицы, схемы и руководитель выездной бригады специалистов из Химок Игорь Клепиков рассказал о результатах работы Валентину Петровичу Глушко, а Валентин Петрович, в свою очередь, на совещании – министру.
Чувство обиды захлестнуло душу министра. И он, может быть, для самоутверждения, а, может, раздраженный тем, что сорваны все сроки, установленные Центральным комитетом, а двигателя все нет, рассматривая график устойчивой работы двигателя по давлению в камере сгорания и соотношению компонентов топлива, принародно, в том числе, в присутствии сотрудников, подчинённых Главным конструкторам, сказал в адрес Глушко довольно-таки грубым тоном:
– Для того, чтобы изобразить такой график, можно и не быть академиком!
Так, листом бумаги-миллиметровки с парой кривых линий, проведенных через россыпь точек, отмечавших результаты испытаний, выглядела черная кошка, пробежавшая между двумя высокопоставленными людьми, игравшими ключевые роли в отечественном ракетостроении. И след, оставленный ею, сохранял злопамятную свежесть до самой смерти одного из них.
Тем не менее, допинг, полученный от министра, и сверхнапряженная атмосфера, сложившаяся на стендовых испытаниях маршевых двигателей, заставили всех участников процесса пошустрее шевелить извилинами и привели к положительному результату. Предположили, казалось бы, невероятное: на устойчивую работу двигателя каким-то образом оказывают влияние стендовые трубопроводы. Оказалось, что в Днепропетровске сильфоны, соединяющие стендовые трубопроводы окислителя и горючего с соответствующими магистралями двигателя, другой конфигурации и жесткости, чем в Химках.
Как только сильфоны были заменены, умопомрачительный грохот отлично заработавших двигателей показался всем самой мелодичной из всех ранее слышанных песен.
До отъезда Химкинской бригады в Москву был один день, и химчане радостно двинули на пляж.
В
