с эмблемой на нагрудном кармане. Даже носки были форменные, из полосок тех же цветов.
Питера, как мы и предполагали, определили к нам в каюту. И, как и в моём случае, почти сразу капитан объявил о предстоящем сейчас старте. У них, наверное, тоже не обошлось без погони!
Я сел на своё место, ожидая перемещения. Лёня что-то сказал Питеру по-английски, и тот лёг на свой диванчик. Затем Лёня обратился ко мне:
– Андрюх, ты тоже сейчас ложись, а то упадёшь и расшибёшься. Мы ещё раз вернёмся в этот же восемьдесят восьмой – у экипажа там остались дела. Помнишь, нам придётся через восьмидесятый пройти? Так вот, там вы оба станете Спящими. Затем в стазисе мы пройдём до восемьдесят восьмого. Ты сразу проснёшься, а Питер ещё немного поспит.
Я осторожно лёг спиной на диван, стараясь не делать резких движений – места уколов ещё отдавались болью.
Вскоре мигнула лампочка, и Питер, тоже лежавший на спине, мгновенно закрыл глаза и мерно задышал.
– Теперь ему хоть из пушки над ухом стреляй – не проснётся, – сказал Лёня. – А ты уже можешь вставать, соня!
– Я спал? Я же ничего не почувствовал!
– Ты спал минуту всего, пока навигатор в рубке настраивал время ожидания. А само нахождение в стазисе абсолютно не замечается. Даже любая пылинка в воздухе остаётся на своём месте.
Через несколько минут в нашу дверь позвонил Вальтер. Войдя, он сообщил нам, что у него хорошие новости – капитан в порядке исключения разрешил нам наблюдать перемещение корабля из окна. Когда лампочка мигнёт ещё раз и Питер проснётся, можно будет потихоньку выйти на площадку и подойти к ближайшему иллюминатору.
– Ура, – закричал Лёня, – это надо видеть!
Лампочка моргнула второй раз. Питер, мгновенно проснувшись, с изумлением уставился на Вальтера. Для него тот, вероятно, появился в каюте мгновенно, каким-то непостижимым волшебным образом. Лёня опять медленно заговорил по-английски, Питер ему что-то ответил. Затем в беседу вступил Вальтер. Английский он знал куда лучше Лёни и уж тем более меня. Речь Вальтера лилась так же быстро и бегло, как и у Питера. Я сидел дуб дубом и не улавливал ни одного знакомого слова, хотя английский я в школе уже начал учить. Я даже знал, что май нейм из Андрей, а Лондон из зе кэпитал оф Грейт Бритэйн.
Вскоре Вальтер открыл дверь, и мы все ринулись к ближайшему окну, благо бежать было недалеко – ближайшее окно находилось прямо за нашей лестницей. Через несколько минут наблюдения за зеркально чёрным на этот раз «аквариумом» (наша палуба находилась под землёй) окно ярко осветилось, и за ним открылось бескрайнее огромное небо. Корабль стремительно и совершенно бесшумно летел под большими белыми облаками над лазурной синевой моря.
– Сейчас август ноль ноль семьдесят шестого года, – сказал Вальтер по-английски, – мы приближаемся к территории Римской империи.
Софи,
