ей нестерпимой. Рассеянно глядя на грузовик с засохшей грязью на брызговиках и американским флагом на заднем стекле, она пыталась думать о чем-то холодном, например о мороженом и пиве.
– Ваш брат все еще в Европе?
Фейт так удивилась, что все, что ей удалось из себя выдавить, было:
– Что?
– Ваш брат… Он ведь хирург? Военный, кажется?
Она почувствовала себя оскорбленной, хотя, разумеется, расследование, которое вел Уилл в отношении ее матери, давало ему право знакомиться и с жизнью ее детей. А значит, он знал, что Зик служит в Воздушных силах и живет в Бранденбурге. Уилл также имел доступ к психологическим характеристикам Фейт, ее школьным табелям, истории ее замужества, истории ее ребенка… ко всему.
Она не поверила своим ушам.
– Вы что, издеваетесь надо мной?
– С моей стороны было бы непорядочно делать вид, что я о вас ничего не знаю.
Его тон был таким же непроницаемым, как и лицо, что разозлило ее еще больше.
– Непорядочно, – эхом отозвалась она, думая о том, что существовала причина на то, что ему было поручено проверять отдел по борьбе с наркотиками.
Уилл Трент не был похож ни на кого из ее знакомых полицейских. Он вел себя иначе, одевался иначе, ходил иначе и даже говорил иначе. Ему, наверное, было наплевать на сломанные жизни мужчин и женщин, принадлежавших к семье, частью которой он все равно никогда не смог бы стать.
Впереди загорелся зеленый свет, и она выжала сцепление, резко обогнув грузовик и повернув направо с левой полосы. Пока она выполняла этот в высшей степени незаконный маневр, руки Уилла, которые он по-прежнему держал на коленях, даже не дрогнули.
– Я пыталась вести себя цивилизованно, – наконец заговорила она, – но мой брат, моя мать, вся моя семья – это запретная тема. Понятно?
Он никак не отреагировал на ее выпад, не считая того, что сменил тему.
– Вы ориентируетесь на территории университетского городка?
– Вы отлично знаете, что ориентируюсь. Вы запрашивали в банке мои учетные документы, чтобы убедиться в том, что я могу позволить себе оплачивать обучение.
Он так спокойно и терпеливо принялся объяснять ей ход своих мыслей, что Фейт даже передернуло от отвращения.
– Прошло уже почти четыре часа со времени смерти Адама, и еще больше с того момента, когда похитили Эмму Кампано. В идеале нам необходимо срочно попасть в его комнату, а не ожидать, пока юридический отдел даст нам добро.
– Декан сказал, что это простая формальность.
– Люди часто меняют точку зрения после того, как поговорят с юристом.
Ей нечего было на это возразить.
– Мы не можем войти в его комнату без ключа.
Он потянулся
