подсохшей, уже схватившейся коркой неправдоподобно алой крови! И из этой кровавой маски смотрели куда-то голубеющей радужкой и расширенными черными дырами зрачков глаза!
– Дашка!! – взревел Власов и рванул к ней всем телом.
И она услышала, перевела взгляд из неизвестного пространства, куда заглядывала, на него.
– Реагирует! – порадовался кто-то из спасателей. – Говорите с ней, надо, чтобы она не потеряла сознания! Мы быстро!
Он опустился на колени сбоку от проема, стараясь не мешать мужикам, но так, чтобы девушка могла его видеть, и привалился плечом к автобусному боку.
– Все хорошо, девочка! Парни сейчас вас вытащат! Ты потерпи еще чуть-чуть! – уговаривал он.
Она закрыла глаза, а он испугался – все, отключается! Но Даша открыла их снова с трудом, и это было видно, что с трудом; он наклонился ближе и увидел слезы, скапливающиеся в них.
– Тихо, тихо, Дашенька! Плакать нельзя пока! – успокаивал, уговаривал ее и себя Власов. – Мы с тобой потом поплачем, Даш.
У него выло все внутри от ожидания и незнания, что с ней, от еле сдерживаемого желания самому скорее достать, вырвать ее из этого ада!
Когда ее вытаскивали трое спасателей, Дашка потеряла сознание. Кончились у нее силы и мужество. Она их и так из неизвестных резервов перебрала! Власов успел подержать ее за ладошку безвольную, погладить по голове, поцеловать щеку в запекшейся крови, убедиться, удостовериться, что она жива! Жива!!
И на него внезапно, без предупреждения, навалились непомерная усталость и отупение, да так, что пришлось сесть на землю, свалившись чуть не мешком – ноги не держали.
– Вам плохо? – спросил кто-то участливо.
– Сигарета есть? – с трудом пробормотал Власов.
– Щас найдем! – пообещал тот же голос.
Власов прикурил от поднесенной зажигалки, сильно затянулся, чувствуя, что отпускает понемногу. Его как бы выключило от происходящего вокруг – людей, их действий, суеты, отдаваемых команд, событий, – догнало. Нормально!
– Знаешь, Игорь, – услышал он над собой голос Кондратьева, – открою тебе секрет: чудеса в нашем деле частенько случаются! Вот как она оказалась в конце автобуса? А? Вопро-ос!
Власов пожал плечами, еще раз глубоко затянулся, выпустил дым, затушил, ткнув в землю бычок, тяжело поднялся на ноги и задал самый главный вопрос, пульсировавший в голове с момента, когда он увидел Дашкины глаза:
– Как она?
– Тяжелая, – вздохнул Кондратьев. – Но живая. Ее и тех двух тяжелых девочек бортом в нашу областную клинику отправляем.
– Хорошо, – кивнул Власов, – спасибо, Василь Кузьмич.
– Сбрендил, что ли? – возмутился Кондратьев.
– Наверное, – невесело усмехнулся Власов.
– Говоря по-научному: постстрессовый синдром, а по-простому: отходняк обыкновенный. Фигня! Впрочем, ты сам про это прекрасно знаешь. Пройдет. Я с ними
