глазами гостей. Брокльбанк, опершись локтями на стол по обе стороны мозговой кости, гудел, обращаясь к Саммерсу:
– Я настаиваю, что правильно написанный дым может из помехи сделаться подспорьем. К примеру, приходит к вам капитан, которому как-то раз крупно посчастливилось – он наткнулся в открытом море на врага и сумел выйти из схватки живым и невредимым. Является он ко мне, увидев ту самую литографию, и рассказывает, что был с ним, к примеру, еще один фрегат и небольшой шлюп – налетели на них французы, и вышла настоящая битва… Прошу прощения! Как говорится в эпитафии: «Не бойся смешным прослыть, коли надо ветры пустить; если бы я свои не держал, тут бы сейчас не лежал». А теперь смекните-ка, что будет, если… Скажем, мой друг Фюссли[34] и его «Щит Ахиллеса», и… В общем, смекните.
В раздражении, я глотнул вина и повернулся к капитану:
– Что ж, сэр, судя по всему, мистер Брокльбанк…
Художник все жужжал, не обращая на меня ни малейшего внимания:
– Смекните: кто из них мне заплатит? Если все – то и видно на литографии будет всех, и никакого вам дыма! А ведь каждый еще желает, чтобы его нарисовали в самой гуще схватки, дьявол их побери!
– Мистер Брокльбанк, – попытался воззвать к нему капитан. – Мистер Брокльбанк…
– Покажите мне хоть одного капитана, которого произвели бы в рыцари! Я и возражать не стану!
– И я, – каркнул Олдмедоу куда-то себе в воротник.
– Вы спорить со мной хотите? Потому что, если да, то я…
– Я, сэр? Да никогда в жизни!
– И вот приходит он и говорит: «Брокльбанк, – говорит, – сам бы я на эту ерунду и двух пенсов не потратил, но старушка-мама, жена и пятнадцать детишек желают видеть меня на картинке героем». Уловили, да? Вручает мне выпуск газеты с описанием происшествия, в деталях описывает битву и удаляется, счастливый, думая, что знает, как рисовать морское сражение!
В этот раз капитан осушил стакан залпом и ответил Брокльбанку голосом, который сдул бы Томми Тейлора с одного конца корабля на другой, ежели не дальше:
– Я, со своей стороны, сделал бы то же самое.
Мистер Брокльбанк хотел было приложить палец к носу, дабы подчеркнуть свою смекалку, да промахнулся.
– А зря, сэр. Если бы я гнался за правдоподобием, дело другое. А так, клиент, который оставил мне задаток, потому что мало ли что – возьмет да и сложит где-нибудь голову в бою…
– Меня зовут, сэр, – поднялся со своего места Саммерс.
– А вы счастливчик, мистер Саммерс! – Капитан расхохотался в голос – чуть ли не впервые на моей памяти.
Брокльбанк ничего не заметил. Уверен, покинь мы капитанскую каюту все, один за другим, он продолжал бы монолог в одиночестве.
– Ну и как вы считаете – стоит ли рисовать фрегат сопровождения с той же тщательностью, что и корабль заказчика? Ведь его капитан мне не платил! Тогда и приходит на помощь дым. Я делаю набросок, на котором второе судно охвачено огнем и его заволакивает дым, а что касается шлюпа под командованием
Фюссли, Иоганн Генрих (1741–1825 гг.), известный так же, как Генри Фюзели – швейцарский и английский живописец, график, историк и теоретик искусства.
