Мне-то все равно, мистер Брокльбанк, но жена, но дети…»
– Сэр Саммел? – повторил капитан. – Вы сказали: сэр Саммел?
– Именно так. Может, перейдем к бренди?
– Сэр Саммел. А я ведь его знаю. Вернее, знал.
– Откуда? – спросил я, надеясь прервать словесный поток Брокльбанка. – Боевой товарищ?
– Я был тем самым лейтенантом, на шлюпе, – мрачно проговорил капитан. – Картину, правда, не видал.
– Неужели?! Тогда вы просто обязаны обо всем рассказать. Сами знаете, как мы, сухопутные крысы, жадны до таких историй, – заметил я.
– Надо же – шлюп! – восхитился Брокльбанк. – Выходит, я встретил второго, ну этого самого – лей… налей… лейтенанта! Я просто обязан вас нарисовать. Сотрем немного дыма, и в самой его гуще появитесь вы!
– Да ведь так оно и было, – подольстился я. – Разве мог он отсиживаться где-то еще. Вы же были в самой гуще схватки, не правда ли, капитан?
– В самой гуще? В шлюпе против фрегатов? – почти зарычал Андерсон. – Капитан – я имею в виду сэра Саммела – вряд ли считал, что я на что-то гожусь, потому что рявкнул на меня во всю глотку, поднеся ко рту рупор: «Прочь отсюда, недоносок желторотый, пока я сам в тебя не пальнул!»
Я поднял стакан, салютуя капитану:
– Пью ваше здоровье. И глаз цел? И даже не оглохли?
– Где бренди, гарсон? Решено, капитан, я напишу вас буквально за символическую плату, и ваша дальнейшая служба…
Андерсон за своим концом стола пригнулся так, что казалось – вот-вот прыгнет. Кулаки сжались, стакан покатился и зазвенел. Если прежде он рявкал, то теперь зарычал во все горло:
– Какая служба, идиот? Неужели вам не ясно, что война окончена и нас вот-вот спишут на берег, всех до единого?
Наступила тишина. Даже Брокльбанк, казалось, сообразил, что кругом творится что-то не то. Он уронил голову на грудь, потом вздернул подбородок и обвел всех бессмысленными глазами. Взгляд его обрел некую цель. Все мы, один за другим, повернулись в ту же сторону.
В дверях стоял Саммерс.
– Сэр. Я заглянул к мистеру Колли, сэр. Кажется, он умер.
Мы начали подниматься из-за стола – медленно, один за другим, переходя от первоначального оцепенения к осознанию случившегося. Я поглядел на капитана. Лицо его, только что бывшее багровым от злости, вмиг побледнело и стало совершенно непроницаемым. Во всяком случае, я не смог разглядеть на нем ни трепета, ни облегчения, ни грусти, ни восторга.
Бесстрастный, точно фигура на носу корабля, капитан заговорил первым:
– Господа, к сожалению, печальное происшествие вынуждает меня прервать наш ужин.
– Разумеется, капитан.
– Хоукинс, проводите пассажира в каюту. Мистер Тальбот, мистер Олдмедоу, будьте так любезны осмотреть тело, дабы подтвердить выводы мистера Саммерса. Я, со сво
