не живет. Но почему – не знаю.
– Это я понял. Но не тогда, когда купался. Как глупо: так расслабиться после столь долгого времени! Но я не купался целый год. Слишком хотелось. И все равно нужно было проверить. Но та вода в пруду была нормальной, и я думал…
Он остановился и лежал некоторое время молча. Потом заговорил:
– Можно узнать и сейчас. Не могла бы ты…
– Что?
– Знаешь, как выглядит счетчик Гейгера?
– Эти ваши стеклянные трубочки.
– Да. Умеешь им пользоваться?
– Нет. Никогда не приходилось.
Я принесла меньшую из двух трубок из его чемодана с колесиками, и он показал мне шкалу на одном конце с маленькой стрелочкой, дрожавшей при каждом движении, словно стрелка компаса. На шкале были числа от 0 до 200. Я пошла с ней через дорогу к ручью. В палатке и на дороге стрелка стояла на 5, но у берега поползла вверх. Держась как можно дальше, я поднесла ее на фут к воде. Стрелка прыгнула на 180, почти до упора. А он заходил в воду! Неудивительно, что ему так плохо. Не задерживаясь, я поспешила обратно.
Когда я сказала ему показания прибора, он застонал и закрыл глаза рукой.
– Сто восемьдесят! – воскликнул он. – А я плескался по меньшей мере десять минут. О Боже, я получил рентген 300, а то и больше!
– Что это значит? – решилась спросить я.
– Что у меня лучевая болезнь. Очень тяжелая.
– Но вам уже лучше.
– Это такая стадия.
Он много знает о лучевой болезни, очевидно, занимался ею еще до войны. На первой стадии поражается кишечник, она длится около одного дня, потом наступает временное улучшение. Однако радиация вызывает, как он сказал, внутриклеточную ионизацию, и это по-настоящему плохо. Это значит, что некоторые молекулы в его клетках повреждены, поэтому клетки не могут больше нормально работать, не могут расти и делиться. Вскоре: через день-другой – ему станет намного хуже. Поднимется очень высокая температура, а поскольку клетки крови повреждены и новые не образуются, у него начнется анемия. Хуже всего, что у него не будет иммунитета к инфекции, он будет очень восприимчив к воспалению легких или даже к малейшей грязи в воде или пище.
– Насколько плохо вам станет? – спросила я, имея в виду, конечно, но не желая говорить этого, «умрете ли вы?». Он понял.
– Знаешь, что такое рентген? Это единица измерения дозы радиации. Если я получил 300 рентген в той речке, то могу еще выжить. Но если 400-500 – случай безнадежный.
Он сказал это очень будничным тоном, спокойно. Мне кажется, у меня была бы истерика. Однако я пыталась тоже оставаться спокойной и деловитой, поэтому заставила себя сказать:
– Пока вам лучше, расскажите поподробнее, что мне делать. У вас есть лекарства, которые надо принимать? Чем вас кормить?
Он посмотрел на пузырек с таблетками, лежавший на полу.
– Эти не помогут, теперь уже поздно. Нет, лекарства нет. В больницах делают переливания крови и кормят через капельницу.
Я
