Поначалу, посмотрев в зеркало, я даже немного смутилась, но лишь потому, что давно уже привыкла к простым мужским джинсам.
Прошлой ночью, перед тем как лечь спать (снова в собственной комнате), я пошла на птичий двор, открыла калитку и разбросала немного кукурузных зерен по земле. Утром, одевшись, проверила птичник. Ну конечно, куры вернулись и даже снесли три яйца. Я сварила их, обжарила остатки кукурузного хлеба, приготовила кофе и открыла банку томатного сока. Получился неплохой завтрак. Поставила все на поднос, да еще банку малинового варенья в придачу, и понесла его в палатку. Солнце только-только вылезло из-за хребта на востоке, то есть было около 8.30. В долине каркала пара ворон. Я была счастлива и взволнованна.
К моему удивлению, он сидел у входа в палатку.
– Вам лучше, – обрадовалась я.
– На время, – уточнил он. – Но, по крайней мере, думаю, я могу что-нибудь съесть.
Я поставила перед ним поднос, он изумленно уставился на него.
– Потрясающе! – прошептал он.
– Что?
– Все. Свежие яйца. Тост. Кофе. Эта долина. Ты, совершенно одна. Ты ведь одна?
Этот вопрос был явно ключевым, и незнакомец выглядел немного подозрительным, задавая его, словно я, или кто-то другой, могла его обманывать. Но мне уже не имело смысла притворяться.
– Да.
– И ты умудрилась выжить одна и развести несушек и коров?
– Не так уж это и трудно.
– А долина? Как она уцелела?
– Этого я и сама толком не понимаю. Но люди всегда говорили, что у нас в долине своя собственная погода.
– Метеоанклав. За счет инверсии… Хм, теоретически такое возможно. Но вероятность…
Я прервала его:
– Вы лучше ешьте – остынет.
Если вскоре ему будет так плохо, что он не сможет есть, лучше пусть наестся впрок и запасется силами. Что же до нашей долины, я много размышляла о ней, особенно в первые месяцы, когда ожидала, что мертвая зона будет расширяться и наступать на нее. Но этого не происходило. А вообще-то немного странно было слышать о «теоретической вероятности» от человека, уже находящегося здесь. Впрочем, тогда я еще не знала, что он химик, ученый. А ученые не могут просто принять вещи такими, как есть, им обязательно надо объяснить их.
Он съел свой завтрак, а потом, все еще сидя, представился. Я, разумеется, тоже.
– Энн Бёрден, – повторил он. – А что, в долине не было других людей?
– Моя семья, – ответила я. – И владельцы магазина, мистер и миссис Кляйны.
И я рассказала ему, как они уехали и уже не вернулись. А еще про амишей и про то, что папа увидел в Огдентауне.
– Полагаю, они слишком много ездили, – сказал он. – Знаю, трудно удержаться, особенно поначалу. Все надеешься. И конечно, сразу после войны в воздухе еще было полно нервнопаралитического газа.
– Нервнопаралитического?
– Да,
