Кирилл сжал кулаки. – Мне к дочери надо… мне…
– Пойдешь с нами, – перебил Василич. – Попробуешь удрать – пристрелим. Закончили, вы там?
– Да, – ответил кто-то гулким басом.
– Тогда двинули, – широколицый почесал подбородок. – Не делай такую злую морду… Мы тебе, парень, жизнь спасли, и благодари бога, что нас сегодня на разведку к Казанке отправили.
Кирилл глубоко вздохнул, давя раздражение – и вправду, если бы не эти парни, его бы уже разделывали и, возможно, живьем, а убежать от пули не сможет никто, и лучше не спорить, не раздражать спасителей.
– И вправду неделя прошла? – спросил, не выдержал он.
– Какой нам смысл тебе врать? – Василич хмыкнул. – И неделя это после того, как оклемались все… а с того дня, как заснули, и вовсе не один год минул, глаза разуй и по сторонам посмотри.
Кирилла словно ударили по затылку тяжелой, но мягкой колотушкой, мысли из головы исчезли, в ушах возник мягкий звон: нет, невозможно, такого не может быть… но в то же время это многое объясняло, и проржавевший «Форд», и выросшие на асфальте кусты и деревья, и обгоревшие здания.
Не объясняло только, почему он проснулся на неделю позже остальных, и что там было за желтое свечение…
Да, а как же Машенька? Семь дней без него в этом новом, другом мире!
Кирилл сжал кулаки, изо всех сил пытаясь успокоиться – не время сейчас возмущаться, кричать, что он должен найти дочь, пусть ведут его к начальству, к «майору», а с ним он договорится…
– Пошли, – выдохнул он.
– Вот таким тебя люблю я, вот таким тебя хвалю я, – Василич заухмылялся. – Двигаем!
Двое бойцов безо всяких приказов ушли вперед, остальные зашагали следом, причем так, что Кирилл оказался в середке маленького отряда. Казанское шоссе осталось позади, потянулась улица Бринского, заросшая, но узнаваемая – слева покрытый лесом склон, справа – остатки некогда роскошных автосалонов.
Фрагменты обгорелых стен торчали из кустов, показывая, что здесь порезвился огонь.
Прошли несколько глубоких ям в асфальте, непонятно откуда взявшихся, и тут донесся громкий лай. Василич насторожился, вскинул руку, его люди замедлили шаг, разговоры и смешки затихли.
Ветви качнулись, и на открытое место выскочила крупная собака, блеснули оскаленные зубы.
– Огонь! – гаркнул Василич еще до того, как рядом со зверем объявились еще два.
Застрекотали автоматы, и их «голоса» показалось Кириллу до того громким, что он зажал уши. Первая собака метнулась в сторону, но пули настигли ее, и на землю упал дергающийся, окровавленный труп. Вторая взвизгнула, поджав пострадавшую лапу, и кинулась прочь, а за ней поспешили другие.
– Вот твари зубастые! – почти с восхищением сказал Петров. – Развелось их, как тараканов!
– Люююууудиии! Помогииитеее! – завопили в той стороне, куда умчались псы.
