этот тип всю неделю квасил, не переставая, а значит, запасы у него были будь здоров.
– Все выпил… а тут стрельбу услышал, и решил, что наши пришли!
– Пойдешь с нами, – в глазах Василича появилось расчетливое выражение. – Протрезвим, а работа в коммуне всегда найдется…
Кириллу почему-то очень не понравилось слово «коммуна», в голове мелькнуло воспоминание, связанное с Коляном – вроде бы видел его уже, и одетого точно так же, пьяного и небритого.
Нет, глюк, сбой в ушибленной голове!
– Э, работа? – это слово, похоже, не глянулось уже самому Коляну, но он огляделся и понял, что других вариантов нет. – Э, братцы, что-то здесь не так, но ладно, я не гордый, пойду с вами…
Подозрений его хватило ненадолго, едва выбрались обратно на Бринского, как гаражный сиделец затянул гнусаво:
– А за окошком месяц май, месяц май! Ты поскорее приезжай, приезжай, приезжай!
Василич покосился с неудовольствием, но одергивать доморощенного Шаляпина не стал.
Спустились в ложбину, по дну которой текла речушка, спрятанная под дорогой в трубу, а когда вышли из нее, Кирилл услышал стук топоров и визг пилы. Через полсотни метров справа открылась вырубка, и работающие на ней люди под охраной автоматчиков в камуфляже.
– Наши, – с гордостью сказал Петров, и крикнул. – Эй, Гошка, все нормально?
– Как в аптеке, – ответил один из автоматчиков. – А вы чего стреляли?
– Да по собакам, – сказал Василич. – Еще намучаемся мы с ними, вот увидишь.
Кирилла разговор не заинтересовал, он присмотрелся к тому, как идет работа – двое мужчин средних лет, один пожилой, несколько молодых парней, все какие-то изможденные, очищали стволы от веток, распиливали на части и таскали обрубки бревен туда, где стояла пара садовых тачек.
Тут заготавливали дрова, причем дело было организовано серьезно.
– Это да, – Гошка вздохнул, повернулся туда, где вышла заминка с двуручной пилой. – Эй, чего заснули!?
Вырубка осталась позади, слева потянулись «хрущобы», район серых пятиэтажек, возведенных в шестидесятые. Справа когда-то находился такой же, но тут прошелся чудовищной силы пожар, так что остались только обгорелые коробки.
Увидев такое, Колян даже слегка протрезвел.
– Это чего же такое делается, братцы? – забормотал он, не забывая икать. – Откудова все это?
Отвечать никто не стал.
Василич махнул рукой, окрикнул бойцов передового дозора, и они свернули с дороги, пошли напрямик через квартал. Кирилл увидел руины детского садика, сохранившуюся в удивительной целости школу, окруженную молодым и очень густым березняком.
Советскую площадь он узнал только благодаря тому, что уцелели флагштоки, на которых ранее болтались разноцветные знамена.
Сейчас их не было, и ржавые трубки поднимались
