слово это интонацией/ не было назначено на какое либо точное время, да будет вам известно, сеньор Аньолино. А мы и так уже остальных достаточно прождали, кто не приехал тот значит не собирался, нет смысла терять времени: прошу садиться.
– А я попрошу не начинать заседание не далее как до двенадцати. Все заседания в пятницу у нас начинались в это время, и к этому времени они должны приехать.
– Навряд ли после последних двоих никого больше не было, да и те полагали что опоздали. Все кто хотел приехать – в сборе.
– А меня вообще берут сомнения.
– Меня не интересует что вас берет.
– Вот что! Это точно сделано нарочно, чтобы отсеять неугодную часть сенаторов и решить свои делишки без них.
– Так сбегайте за ними оповестите пока мы выберем председательствующую комиссию. Садитесь, сеньоры.
– Нет, стойте!!! Вы посмотрите кто не был приглашен и кто присутствует. Ах ты республиканец!.. – прокричал Аньолино, договорив после что-то сквозь зубы со злостью глядя на Камоно-Локано.
Присутствующие загудели в пересуде. Республиканцем впервые обвинили, чего вообще никогда не случалось, но и чувствовалась не беспочвенность сказанного. Имелись на лицо все подозрения в этом и тех за кого заступался Аньолино.
– По вашему так тут все кто присутствует предупрежденные республиканцы?
Эти слова метко кинутые с трибуны в ряды начинавших сомневаться возымели то воздействие, какое в них было вложено. Ропот неодобрения пришелся снова на возмущавшегося, да и хотелось скорее начать. Большинство стало расходиться из нескольких сборищ на свои постоянные облюбованные места.
– Нет!! Стойте!! – заорал протестовавший еще громче, собираясь еще сто-то сказать, но его фальцетом перебил Одурелый.
– Так стоять или садиться?!
На всех присутствующих дурной выкрик произвел самое расслабляющее впечатление и разрядило обстановку грозившую вылиться в скандал или иначе говоря политическим языком в раскол. Смеясь почти все, сенаторы потянулись к своим местам оформленным под чередующиеся парты тремя узкими лучами отдельно отходящими с расширением от ораторской кафедры.
На и без того уже посеребренных волосах Аньолино прибавилось седин. Если у Одурелого до сих пор и не было врага, то теперь он появился в лице застывшего словно пораженного ужасным зрелищем сенатора. Он проиграл сражение на чувствах и нервах у Камоно-Локано из-за дурости. Одурелого. После выступления президента начнутся долгие прения и ему уже о вопросах строительства причала не представится случая выступить.
Но не он один не двинулся с места и это Аньолино заметил сразу же когда выругался о дурости, то есть когда пришел бы в себя. С ним остались стоять все те кто из собранного им сборища вокруг себя по заднему краю слушал его только что.
Одурелый
