говорю я.
Несмотря на диктофон, они тут же открывают блокноты и делают в них какие-то заметки. Их лица невозмутимы и ничего не выражают. Никаких эмоций. Я хочу знать, все ли правильно сделала, но они никак не комментируют происходящее.
Мне протягивают следующий лист. На нем такие же пятна, правда, расположенные несколько иначе. Это какая-то голова? Со страшным оскалом? Нет, я не должна видеть подобное. Здесь определенно есть что-то другое, что-то… Линии и кляксы начинаю двигаться, меняя свои позиции. На моих глазах вырисовывается совершенно иное.
– Самолет.
Действие повторяется. Они словно сами проваливаются в свои блокноты, пока водят в них ручками.
– Вот, – протягивает он мне следующий.
Но я больше не хочу смотреть на эти пятна. Не хочу! Я устала. Мне надоела эта комната, надоел столь яркий свет, от которого только глаза болят. Я ненавижу этих людей!
– Нет, – отвечаю я.
Они словно не услышали меня.
Снова говорю:
– Нет.
Смотрят на меня, оценивают.
– Что ты там видишь?
– Ничего. Я не хочу больше этим заниматься.
– ЧТО?!
– Не-хо-чу.
– Как это? – Выпучивают на меня глаза.
– Я устала, хочу уйти. Выпустите меня.
Хочу подняться, но только сейчас замечаю, что руки мои привязаны к стулу.
– Я хочу уйти, хочу уйти, хочу уйти отсюда!
В их глаза появляется новый блеск. Любопытство? Озадаченность?
– Просто развяжите меня и оставьте в покое.
– Но это невозможно, – отвечает женщина тихим голосом, – ты ведь и сама должна это понимать.
Я чувствую, как лицо начинает пылать от растущего внутри меня гнева. Он переполняет меня и вот-вот выльется за края.
А мужчина, как ни в чем не бывало, снова протягивает мне лист.
С меня хватит.
– НЕТ! – Кричу я изо всех своих сил, пока в легких не остается воздуха.
От моего крика взрывается лампочка. Гаснет свет. В последнюю секунду я успеваю увидеть на их лицах новую эмоцию. Что это? Страх? Меня засыпает осколками стекла.
Какое-то время мы сидим в полном молчании в темноте. Ничего не видно. Я слышу лишь свое учащенное дыхание собственное биение сердца. В висках стучит кровь. Затем загорается аварийный красный свет.
Передо мной те же лица. Без эмоций. При данном освещении они до ужаса похожи на безумных врачей из фильмов ужасов. Белые халаты стали алыми. В глазах – пустота.
– Мы должны продолжать. Так надо, любимая.
– Да, дочь. Наш майский цветок, ты обязана придерживаться плана.
– Нет, я не хочу этим заниматься. И вы должны понять меня. Должны отпустить. Ведь
