в статусных системах, связанная с процессом индустриализации. В результате этого процесса «более или менее взаимосвязанные и относительно совпадающие социальные системы постепенно трансформировались в систему, которая содержит множество отдельных и функционально обособленных подсистем» (Feldman, 1964. Р. 119). Различные статусные системы вступают в чрезвычайно сложные взаимоотношения между собой, поскольку, с одной стороны, «вновь образованные системы произошли в результате напряжения и конфликта, а с другой стороны, «дифференцированные системы пересекаются и проникают друг в друга». Для обществ в этой ситуации характерно пересечение различных, внутренне непротиворечивых, но вступающих между собой в конфликт систем распределения социальных статусов. В результате «обществам, подвергнутым фрагментации, в большой степени присущи неустойчивость среди индивидуумов и неопределенность при сопоставлении индивидуумов и групп». По мнению автора, «всеобщий процесс фрагментации способствует созданию предпосылок социальной революции».
33
Примечательно, что применительно к России этот процесс был исследован В.И. Лениным в одной из его первых экономических работ «Развитие капитализма в России» (Ленин. ПСС. T. 3).
34
В разных странах реакция землевладельцев на расширение сферы рыночных отношений могла быть различной. Так, в Англии в ходе огораживаний происходило разрушение традиционно сложившегося баланса прав и обычаев. Во Франции же, напротив, повышение доходности сельского хозяйства во многом осуществлялось благодаря возрождению давно забытых феодальных поборов и повинностей. Противоречивость этого процесса дала толчок к дискуссии о том, как трактовать суть происходившего в предреволюционные годы в сельском хозяйстве Франции: как ретроградную по своей сути «сеньориальную реакцию» либо как «сеньориальную модернизацию» – адекватный коммерческий ответ на расширение возможностей выгодно продавать хлеб и другие сельскохозяйственные продукты. На самом деле подобная противоречивость вполне характерна для переходной эпохи, в которой старое и новое сосуществует и тесно переплетается между собой.
35
Как отмечал Токвиль, в XIV в. «крестьянин был более угнетен, но он получал больше помощи. И хотя дворянство подчас обращалось с ним жестоко, оно никогда не бросало его на произвол судьбы», тогда как в предреволюционное время «особенно в голодные годы было отчетливо заметно, что узы покровительства и зависимости, связывавшие некогда крупного земельного собственника и крестьянина, ослабели или порвались» (Токвиль, 1997. С. 101, 107). Применительно к предреволюционной Англии также отмечалось «ослабление связей между лордом и крестьянином» (Wallerstein, 1974. Р. 259).
36
Ф. Фюре отмечал применительно к французской революции: «Эти два феномена – с одной стороны, мощный натиск буржуазии, стремящейся втиснуться на это все более перенаселенное и, возможно, потому все более ограничивающее доступ пространство (имеется в виду аристократическое
