упустил ее специально, Аврас, что бы я ее не получил. – Бубнил коротышка, шагая вслед принявшему свой обычный облик незнакомцу. Хотя нет, одеяло все же исчезло, его место заняла элегантная черная куртка, подсмотренный фасон и крой, как у девочки.
– Во что ты одет? Это похоже женские тряпки или ты на память о ней себе такой же прикид сотворил? – Не унимался коротышка.
– Заткнись или как там у местных говорят, отвяжись. Разбери завал, выйди в этот мир и т***ся с малолетками сколько душе твоей угодно. А меня оставь в покое сейчас и в дальнейшем.
Аврас был не в настроении. Больше сказать, он был в плохом, просто адски скверном настроении, и если бы не дело, то прибил бы уже зудящего у самого слухового прохода коротышку.
Девчонка и ее дерзкий, немыслимый, при физических и ментальных возможностях Авраса, побег и быстрое, стремительное скатывание на огромной скорости в параллель и в новый мир, вывели из обычного равновесия Первого сантая империи. Он же уже решил для себя, что оставит этого ребенка себе и займется ее аккуратным изучением, изучением ее способностей, видимо, способностей некоторых людей, о которых он не догадывался ранее.
Он и раньше осматривал землян. Обычно люди сходили с ума от первого и единственного его взгляда, и не то чтобы он копался, как у нее в мозгах, и читал их мысли. И раньше некоторые выживали. Судьба выживших его не волновала.
Обычно исследуемый объект кричал от боли и сходил с ума от мозгового воспаления в считанные часы, или же его мозг затухал через 3—4 местных дня, при всем возможном лечении и уходе на кораблях Перворожденных. С землянами было неинтересно работать – слабый, долго не живущий материал. Еще не один не протянул больше 7 дней.
Аврас и не старался, чтобы выживали. Еще наболтают, что увидели. Хотя, какая разница? Выживут – наболтают – попадут в психбольницу, там большинство таких и проживает. Ему было все равно, не интересно. Судьба маложивущих его не волновала никак.
А эта девочка так дерзко смотрела ему в глаза, испытывала панический ужас от его вида, и все равно не цепенела телом, кричала не от боли, а от испуга и ужаса сознания, что увидела нечто ранее ей не знакомое и отвратительно уродливое. И всеми силами пыталась ускользнуть, закрывала свое сознание от его вторжения простым человеческим усилием воли.
Потом, уже двигаясь за ней вверх по склону, он всеми силами старался к ней не лезь в голову и все же услышал ее мысли в тот момент, когда ухватил ее за конечность. Он услышал, что она хочет сделать со своим телом. Она собиралась спрыгнуть вниз и разбиться, утянув и его за собой в полет. Наивная, он не умер бы, сегодня не умер бы точно и не завтра, а вот она бы покалечилась и в таких условиях подземелья он мало чем бы ей смог помочь. Была бы жива, конечно.
Вливанием сил в одушевленные предметы он когда-то развлекался, по молодости лет, убивая различных особей, а потом оживляя их, и наблюдая работу их
