на воскресный обед. Где отец? А фаэтон?
– До свидания, – ответила Анжелина.
В этот момент Оноре Лезаж отошел от группы мужчин, которые вели оживленный разговор. Это был высокий мужчина с поседевшими волосами. Поджав губы, он презрительно взглянул на Анжелину и даже не соизволил с ней поздороваться.
– Идемте, Леонора. Гильем, экипаж подан. Ты что, не заметил его? А ведь кучер махал тебе рукой!
– Сейчас иду, отец. Я и забыл, что в Сен-Лизье столько народу, и немного растерялся.
И Гильем громко расхохотался, словно забавно пошутил. Оставшись наедине с Анжелиной, он тихо сказал:
– Мне надо с тобой поговорить. Сегодня вечером, ближе к ночи, в нашей риге под дубами.
С этими словами он быстро пошел прочь. Каблуки его ботинок из красной кожи громко стучали по плитам.
«Какой мерзавец! – думала молодая женщина. – Это же надо, какой мерзавец! Никуда я не пойду».
Сама не своя от негодования и бессильной ярости, Анжелина быстро поднялась по улице Нобль. Розетта разжигала огонь под железным котелком. Сидевший на полу Анри играл в кубики. Спаситель лежал рядом и смотрел на малыша своими добрыми темными глазами.
– А, мадемуазель! Я сняла с малыша его красивые одежки и разогрела рагу, оставшееся от ужина. Но вы явно не в своей тарелке!
– Не волнуйся, я скоро приду в себя. Сейчас я не могу тебе ничего рассказать.
И Анжелина кивком указала на сына. Розетта, сгорая от нетерпения, подошла к ней.
– Можете! Рассказывайте же!
– Я боюсь, сестренка! Я так напугана! А ведь воскресенье так хорошо началось!
Они сели около раковины, на которую падал свет из овального окошка, и Анжелина шепотом поведала Розетте о происшедших событиях.
– Как поступить? – простонала она. – Я имею в виду с отцом. На свидание с этим нахалом я не пойду. И при первой же возможности я дам ему понять, что нам с ним не о чем говорить, тем более ночью. Он, наверно, думает, что я брошусь ему на шею! Меня больше всего бесит его отношение ко мне. О! Мсье женат, он отец семейства, а его белокурая супруга ждет второго ребенка. Я все прекрасно понимаю. Он всегда считал меня шлюхой и беззастенчиво пользовался мной. Если он собирается продолжить в том же духе, его ждет разочарование.
– Успокойтесь, мадемуазель. Мне тяжело смотреть, как вы переживаете. И вы вся дрожите.
– Я не дрожу.
– Лучше выпейте глоточек водки из той бутылки, что дала нам Октавия. Только глоточек, это взбодрит вас.
– Да, налей мне, Розетта.
Растерянная Анжелина села на скамейку, стоявшую у стены. Анри бросил кубики и засеменил к ней. Не пролепетав ни слова, малыш, как всегда, забрался к Анжелине на колени и принялся играть с кружевами на ее блузке. Потом закрыл глаза и засунул большой палец в рот.
– Мой дорогой, ты умеешь успокоить меня! – умилилась Анжелина.
