сердечную миссию, как он изволил выразиться. Я должен вручить вам вот это и узнать о состоянии вашего здоровья.
Монах вынул из сумы пухлый черный кожаный кошелек и письмо, запечатанное красной восковой печатью.
– Спасибо! Благодарю вас! – воскликнул Луиджи, тихо смеясь от радости.
– А теперь я оставляю вас, мсье, – сказал брат Захария равнодушным тоном.
– Но куда вы пойдете? Барселона – большой город. Мы можем вас приютить. Когда вы возвращаетесь в аббатство?
Сбитый с толку живостью и радушием Луиджи, брат Захария с трудом сохранял олимпийское спокойствие.
– Я признателен вам за гостеприимство, но мне есть где переночевать. Вообще-то я не скоро вернусь в Комбелонг. Я держу путь в Сантьяго-де-Компостела, что позволило мне оказать услугу отцу Северину.
После этого краткого объяснения брат Захария вышел из комнаты. Тут же появилась Долорес, сгорающая от любопытства.
– Ну, Луиджи? Ты получил деньги?
– Да! Боже, я благословляю весь мир и в особенности отца Северина! Я знал, что он поможет мне. Этот человек заслуживает место в раю, если, конечно, рай существует.
– ¡Madre de dios! Замолчи! ¡Querido mio!
С горящими глазами Луиджи взвесил в руке кожаный кошелек. Он уже мысленно покупал новую одежду, подержанную скрипку, золотые серьги…
Пылкая испанка прижалась к нему и прошептала:
– Ты купишь мне кольцо, как обещал?
– Я всегда исполняю свои обещания, Долорес, – ответил Луиджи, жадно целуя ее. – Завтра мы пойдем гулять на Las Ramblas[17]. Ты наденешь свое самое красивое платье, красно-черное. Там магазины тянутся до старого порта. У тебя будет кольцо. Но теперь я хочу прочитать письмо отца Северина. Принеси мне чего-нибудь поесть, я вдруг проголодался.
– Да, querido. Лангустины с рисом хочешь?
Луиджи рассеянно кивнул, держа в руках запечатанный конверт. Едва он дотронулся до толстой бумаги, как его охватило странное волнение. Вдруг он увидел себя там, в тенистой долине, возле древних стен, под благожелательным покровительством старого священника.
Волею невероятного случая Луиджи в Арьеже встретил священника, который заботился о нем в сиротском приюте в Лионе. «Я украл карпа из водоема аббатства, но меня застал за этим занятием один из монахов. Меня отвели к настоятелю. Это был он, отец Северин, – вспоминал Луиджи. – Он сразу же меня узнал, несмотря на мое одеяние бродячего трубадура».
Пальцы Луиджи дрожали, когда он разворачивал листок, исписанный изящным почерком. На секунду Луиджи закрыл глаза, словно эти строчки могли ранить его, лишить сил. Глубоко вздохнув, он начал читать:
Мое дорогое дитя!
Я испытал несказанное облегчение, получив, наконец, от тебя весточку после стольких месяцев терзаний и горьких раздумий о твоей судьбе. Почему ты отказался взять деньги, которые я предлагал тебе в тот вечер, когда ты покидал наше аббатство? Я от чистого сердца посылаю тебе
Оживленная улица Барселоны, место гуляний и торговли.
