style="font-size:15px;"> Несколько дней спустя я получаю конверт с копией статьи, которая была опубликована в 1979 году в бюллетене Французской гимнастической федерации. Ее руководство после телетрансляции чемпионата Европы из Страсбурга было обеспокоено множеством серьезных падений гимнасток, потому что «эти падения создают негативный образ нашего спорта». С каналом договорились о том, что во время показа следующих соревнований будут «меньше фокусировать внимание на подобных случаях».
29 марта 1976 года, Нью-Йорк, Мэдисон-сквер-гарден
Как выставлять оценки девочке, которая выполняет опасные элементы так, словно тараторит детскую считалку из тех, которые она почти переросла? Главный судья еще раз недоверчиво пересчитывает баллы. Ищет промахи, которые позволили бы снять несколько сотых, но ничего не находит. Десять баллов. Неделю спустя в Японии – еще две десятки, за брусья и за опорный прыжок.
Бела всматривается в круги у нее под глазами, принюхивается к ней – достаточно ли Надя пьет между тренировками? А ведь он должен заниматься и теми, кто теперь образует фон, статистками, другими девочками из команды. Скучные, предсказуемые, эти другие пытаются скрывать страх и усталость, а Надя – растение, которое опасностями питается и никак не насытится. Надя выполняет то, что диктует ее тело, способное оставлять в воздухе огненный след, – Жанна д’Арк в облаке магнезии. Невозможное ей на один зуб, став для нее возможным, оно откладывается в сторону, освобождая место для следующего, всегда для чего-то следующего.
– М-м… Вот я уже сколько прочла, вы с самого начала описываете Белу как такого… специалиста, хотя на самом деле он в нашем деле не особенно разбирался.
– Но он же показывал вам элементы, значит, должен был хоть что-то в этом понимать, правда?
– Он осваивал гимнастику одновременно со мной.
(Моя собеседница смеется, и, поскольку я ее не вижу, мне трудно сказать, не примешивается ли к ее веселью горечь.)
Если верить Команечи, Бела – выдающийся менеджер, скорее фантазер, чем технолог. Он способен, как было во время парижского турнира, что-нибудь придумать, «чтобы Западная Европа ее увидела».
– А Геза, хореограф ваших чудесных вольных упражнений в Монреале! Вот что было гениально – это соединение детских жестов и акробатики, этот юмор…
– Геза… Он умел наблюдать за мной в жизни, да, и угадывать, что может понравиться судьям, он тоже своего рода… менеджер.
– Кругом одни менеджеры! Потому что в каком-то смысле… Чаушеску тоже «управлял» вашим образом…
– Да. Все они – менеджеры. Много, очень много менеджеров.
Сначала Геза придумал для Нади номер на воинственную маршевую музыку Выступление должно было подчеркнуть гибкость и быстроту спортсменки, но Бела и Марта сочиненную им композицию отвергли. Тогда хореограф
