опускался лимонный диск солнца, как вдруг он бегло оглянулся по сторонам и, прикоснувшись к моей руке, тихо сказал:
– Be careful!
Покопавшись в памяти, я перевела эту фразу и насторожилась. Он советовал мне быть осторожной.
– So why? – переспросила я.
Но парень уже как ни в чем не бывало шёл дальше, размахивая своими часами.
Что это такое? Я неправильно его поняла? Не может быть, чтобы какой-то чернокожий парень, который и по-русски то не говорит, предупреждал меня о Яне. Или может?
Скорее всего, это какая-то странная шутка. Ян не может ворваться в мой мирок. Не здесь. Не сейчас. Я чувствую его приближение. Мне начинают сниться кошмары, я задыхаюсь и путаюсь в простынях, когда сплю, а просыпаюсь в холодном поту. Нет, Ян далеко, а Пако просто пошутил.
Даже если Ян приближается, через три дня у меня вылет в Москву. Я успею уйти, успею. Господи, как же мне надоело бегать! Как же мне надоело вздрагивать от каждого шороха и искать опасность даже там, где её нет. Ни на миг не могу расслабиться…
Темнеет на море быстро. Возвращаясь в почти сгустившихся сумерках в отель, я, просунув руку между прутьями, сорвала из чьего-то сада розы. Думаю, хозяева не будут слишком уж возмущены. Флегра светилась в ночи праздничными огнями, били фонтаны, благоухали цветы, а в баре, расположенном прямо над подсвеченным зелёным бассейном, громко играла музыка.
Я заказала бокал красного вина и отправилась в свой номер, который казался оплотом теплоты и спокойствия. Выйдя на балкон, с которого открывался потрясающий вид на море, я с ногами села в плетёное кресло и положила перед свечой, которую до этого попросила на ресепшене, две розы.
– С Днём Рожденья, мамочка! – прошептала я и зажгла свечу.
Вино пахло гранатом и разлилось теплом по жилам. Интересно, что было, не случись с моими родителями этой страшной трагедии? Ян бы всё равно поселился этажом ниже, все равно в меня влюбился и стал преследовать. Но может быть, родители смогли меня от него защитить? Или он убил их?
Не знаю… Знаю только, что ужасно скучаю по тебе, мама. Я почти не помню, как ты умерла, психолог потом сказал, что это частичная амнезия из-за шока и когда-нибудь я вспомню тот день во всех подробностях. Но пока я не готова, нет…
Страшные, полубезумные глаза отца… А потом темнота.
Почувствовав, что за мной кто-то наблюдает, я опустила взгляд. Садовник пристально рассматривал меня, прислонившись к дереву оливы. Он улыбнулся и помахал – и это уже четвёртый раз за день. Я подавила в себе желание сделать некрасивый жест и натянуто улыбнулась в ответ, залпом допила вино, задула свечку и ушла в номер. Но в глубине души была даже чуть-чуть рада, что грек испортил мой настрой и невольно прекратил поток страшных воспоминаний.
Спать я легла пораньше: вставать нужно было в пять утра. Я оплатила сорок евро за экскурсию в монастырский комплекс Метеоры, и проспать автобус никак не могла. Когда я только
