возвышенности не было. Я уже было решила, что экскурсовод что-то напутал, но за следующим поворотом показались грандиозные отвесные скалы, действительно, как будто зависшие в воздухе над равниной.
Машина остановилась у подножия одного из массивных каменных столбов, на верхушке которого виднелись песочного цвета стены и кровли мужского монастыря Святой Троицы. Потрясающе! Как можно было построить здание на такой высоте?
К монастырю вела выдолбленная прямо в скале тропа, и чем выше мы поднимались, тем сильнее захватывало дух от простирающейся перед глазами картины. Глодавшая меня последние месяцы тревога отступила, и я впервые за долгое время почувствовала себя свободно и легко.
Справа и слева от скальной арки, которая являлась входом в монастырь, трепетали белые полотнища. Я засмотрелась на них и отстала от туристической группы, которую неугомонный гид вёл все вперёд и вперёд. Ветер полоскал ткань, и я не могла отвести от неё взгляда.
Мне не было страшно, нет, хотя последние месяцы я паранойно остерегалась любых тканей, боясь увидеть и почувствовать под пальцами миткаль, который как бы говорил, что Ян близко и готов к очередному страшному акту написанной им безумной пьесы.
Но у входа в монастырь развешаны не миткали. Это была какая-то другая ткань, и, когда я подошла к одному из полотнищ совсем близко, она, будто сама скользнула между пальцами. Тонкая, лёгкая, мягкая, чем-то похожая на батист, и не серовато-желтоватая, как миткаль, а снежно-белая.
Я ещё раз зачарованно провела ладонью по полотнищу, накинула на голову синий шёлковый платок и поспешила догонять свою группу, которая уже зашла в неф храма, расположенный крестом.
За небольшой деревянной дверью скрывалось помещение с очень низкими сводами и единственным двупольным окном на куполе. Несмотря на это неф казался наполненным каким-то ясным чистым светом. Я прикоснулась к одной из стен, думая о том, насколько она древняя и сколько всего видела на своём веку. Камень был тёплым и шероховатым.
Через узкий проход прошли в здание храма. Ни позолоты, ни каких-либо вычурных украшений тут не было. Только простые деревянные скамьи и печальные лики святых, взирающие с потемневших от времени фресок. Гид минут десять рассказывал об иконописцах прошлого, расписывающих эти стены, и библейских сюжетах, которые они изображали, а затем объявил, что на этом экскурсионная часть окончена и ровно через сорок минут туристическая группа должна собраться у автобуса на подножье скалы.
Наша группа разбрелась, кто куда. Я подошла к коробочке со свечками и с удивлением обнаружила, что их можно брать бесплатно. Свечки взяла три, их можно было зажечь от большой коричневой свечи, стоявшей тут же. Воск сразу нагрелся и потёк в моих пальцах маленькими горячими каплями, похожими на слёзы.
Одну свечу я поставила за упокой матери, которую почти не помнила. Вторую – за всех замученных и убитых Яном. А третью – за Влада.
Влад, о, Влад, мне так жаль, что я даже не попрощалась с тобой, не подарила тебе последний поцелуй… Но мне пора забыть о тебе, пора
