к Деллу:
– Вы не могли бы отвезти меня домой, если вам не сложно?
– Ну разумеется. Да, конечно, – ответил он со слегка ошарашенным видом. – Конечно. С удовольствием.
– Храни вас Господь, – слабо улыбнулась ему Джорджия.
– Если ты правда хочешь домой, давай я тебя отвезу, – без всякого энтузиазма вмешался Рэмиллис.
Джорджия отстранилась.
– Я не уверена, что еще когда-либо захочу с тобой разговаривать, – с достоинством ответила она и удалилась, ведя за собой Делла.
– И что, черт подери, она имела в виду? – вопросил Ферди Пол.
Рэмиллис повернулся к нему, и вокруг его глаз собрались морщинки, словно он улыбался.
– Бог ее знает, друг мой, – ответил он. – Бог ее знает…
Глава 5
Одно дело – верить во что-то, но совсем другое – когда твое мнение подтверждают официально и ставят на него печать.
После того как в холодном и мрачном уэллферийском клубе сконфуженный староста присяжных заявил, что они с коллегами уверены, что скелет, найденный в саду Ивс-холла на Шелли-роуд, принадлежит Ричарду Портленд-Смиту, принявшему смерть от собственной руки (которая вначале сунула дуло револьвера ему в рот, а затем спустила курок), и что, по их общему мнению, он сотворил с собой такое, находясь в помрачении рассудка, мистер Кэмпион ощутил, как по залу прокатилась волна облегчения и удовлетворенного согласия, что стало свидетельством того, что под делом как бы подвели черту.
Кэмпион и его друг и коллега устроились на стульях, расставленных вдоль стены бывшего армейского коттеджа. Сцена, развернувшаяся перед ними, была одновременно печальной и очень знакомой. Это был коронерский суд во всей своей красе, то немногое, что сохранилось в судебном процессе с давних времен. Погиб человек, и девять его соотечественников собрались на общинных землях их родины, чтобы вместе выяснить, как с ним могло случиться такое несчастье. Здесь не было места ни красивым словам, ни юридическим витиеватостям, призванным расцветить сухой судебный процесс. Свидетели проследовали к столу в форме буквы «Т» и застенчиво промямлили свои показания; присяжные флегматично выслушали их и удалились в тесную гардеробную за сценой, на которой весной проходили Консервативные концерты, а потом вернулись со смущенным и недовольным видом, чтобы огласить свой вердикт.
Розовощекое лицо коронера было испещрено пятнами, он нервно ерзал в кресле и в целом, к сожалению, выглядел так, словно не привык к подобным мероприятиям. Он послал застенчивый взгляд четверым журналистам, расположившимся за дальним концом стола, словно надеялся получить их похвалу или хотя бы какой-нибудь знак того, что «все в порядке», и вновь вернулся к разговору с присяжными.
Свидетели, подпиравшие стены вместе со своими приятелями, потянулись на выход, и инспектор подошел к соседу мистера Кэмпиона, чтобы договориться о похоронах. Он не проявлял особой деликатности, но держался очень дружелюбно и без лишних церемоний объяснил своим приятным кентским
