какая-то опасность».
Почувствовав себя измученной, она снова легла на песок пляжа, но на этот раз уже на живот. Собака легла рядом с ней. Когда Киона начала тихонько всхлипывать, фокстерьер попытался лизнуть ее лицо.
– Ты добрый, Фокси, – прошептала Киона, – но ты не можешь мне ничем помочь. Ни ты, ни кто-то другой. Ну да ладно, пошли обратно.
«Шато-Фронтенак», тот же вечер
Лора настояла на том, что нужно поужинать на террасе ресторана, чтобы насладиться летней ночью. Сидя между Лоранс и Мари-Нуттой лицом к родителям, расположившимся по обе стороны от их подруги Бадетты, Эрмин с удовольствием отведала вкусные блюда.
Что касается Мадлен, то после их возвращения в отель она удалилась в свою комнату, которую занимала вместе с двумя детьми. Констан при этом едва не засыпал на ходу, а Катери уже давно спала.
После того как были съедены креветки, свежий лосось и лимонное мороженое, пришло время выпить чаю.
– Вы рассчитываете окончательно обосноваться в Квебеке? – спросил Жослин у французской журналистки.
– Мне бы хотелось это сделать, но я не уверена, что поступлю именно так, – тихо ответила та. – Будущее покажет.
Эта красивая женщина в возрасте около пятидесяти лет совсем не изменилась. Она по-прежнему производила впечатление очень ранимого и чувствительного человека. Ее светло-каштановые волосы были собраны в пучок, а во взгляде золотисто-зеленых глаз чувствовалось что-то вроде меланхолии.
– А ваша двоюродная сестра из Шамбора, моя дорогая Бадетта? – поинтересовалась Лора. – Она не переехала?
– Нет, ей очень нравится и там.
– Вам нужно было бы ее навестить и заодно провести несколько дней в нашем новом доме в Робервале, – предложила Лора. – Это прелестное жилище. Мы также поедем в поселок Валь-Жальбер. Хотим побродить там. Маленький рай, который вообще-то принадлежит Шарлотте, служит нам пристанищем в теплое время года. Мы ездим туда на пикники.
– Я сделаю это с удовольствием, Лора, если не буду уж слишком уставшей. У меня много работы с редактированием новостей. Я ведь теперь редактор газеты «Солей».
– Вам, значит, повезло – вы работаете в газете! – улыбнулась Мари-Нутта. – Мне хотелось бы быть репортером, выдающимся репортером. Я покажу вам свою подборку фотографий, когда вы приедете в Роберваль.
Жослин с раздраженным видом поднял глаза к небу. Он считал подобные устремления своих внучек нелепыми и даже неуместными.
– Ну да, ну да, – пробурчал он. – Не говори глупостей, Мари-Нутта. Репортером… А больше никем? Лоранс надеется прокормить себя тем, что возится с карандашами и кисточками, а ты хочешь стать репортером. Эта профессия – не для женщин!
– А какая, дедушка, профессия может считаться, по-твоему, женской? – огрызнулась Мари-Нутта. – А-а, погоди, я знаю: учительница младших классов или санитарка. Ничего
