В крови у Александера бушевал алкоголь, низ живота пожирало пламя. Одуряющий запах сосновой смолы стал последней каплей – голова у молодого шотландца пошла кругом.
– Миква! Иди сюда! – Как он ни старался, имя индианки так и не вспомнил.
Раздвинув ветви, он оказался в том месте, где она стояла минуту назад. Тихий гортанный смех, звук торопливых шагов… Воздух рассекла сосновая ветка. Она убегает! Александер улыбнулся и побежал следом.
– Хочешь поиграть со мной, маленькая сирена?
Игра только подхлестывала вожделение. Ноги утопали в густом ковре из иголок и гумуса. Меж ветвей кустарника мелькнула черная коса, однако он успел увидеть лукавую улыбку и призывный взгляд. Женщина сделала знак подойти. Ее черные как смоль волосы блестели в лунном свете. Он остановился на расстоянии шага, опасаясь, как бы она снова не убежала. Не сводя с нее глаз и прерывисто дыша, он протянул руку. Она увернулась, засмеялась тихим воркующим смехом и увлекла его за собой. На освещенной луной поляне он увидел несколько берестяных вигвамов. Из-под приподнятых полотнищ выбивались тонкие лучи света. Молодая женщина проскользнула в тот, что был ближе к лесу, и он последовал за ней.
В вигваме крепко пахло копченой рыбой. Задыхаясь и обливаясь по́том, он осмотрелся. Посередине горел небольшой костер. Тонкая нитка дыма тянулась от него к отверстию наверху. На циновках спали люди. Некоторые – под одеялами, некоторые – без. По большей части это были женщины и дети. Наконец он увидел ее. Женщина сидела на циновке в глубине жилища, поджав под себя длинные обнаженные ноги. Ее черные глаза смотрели на него приглашающе, здесь ошибки быть не могло. Он медленно приблизился.
– Ambe omaa, – проговорила она, похлопав по циновке ладошкой. – Abin!
Александер не понял слов, но подчинился красноречивому жесту и присел туда, куда она указала.
– Aaniin ezhinikaazoyan? – тихо спросила женщина.
– Не понимаю!
Она приложила ладошку к груди.
– Mikwanikwe nidijinikàz. Aaniin ezhinikaazoyan?
– Микваникве… Это ведь твое имя? Может, ты хочешь знать, как меня зовут?
Молодая женщина кивнула, одарив его ослепительной улыбкой.
– Александер.
– Александер… – повторила она протяжно, не сводя с него своих полных тайны глаз.
Потом она указала на берестяную корзину с сушеным мясом и лепешками-баннок.
– Ginoondezgade na?
Александер помотал головой, отклоняя предложение. Он сейчас нуждался в совсем другой пище, и она это прекрасно знала.
– Ginoodeyaabaagwe na? – спросила она, протягивая ему флягу с остро пахнущим напитком. – Ishgodewaaboo!
Это он понял. Познания в алгонкинском у Александера были весьма скромные, но значения некоторых слов он успел запомнить.
– Miigwech[80], – ответил он, принимая флягу.
Водка обожгла горло. «Скверное пойло! – подумал он. – Только б не отравиться!» Горделиво расправив плечи, молодая индианка тряхнула волосами,
Спасибо.
