у полевого офицера немного таких возможностей и прочая и прочая…
– Да-да, все правильно, всецело согласен. Но знаете, Флэшмен, хотя не в моих правилах препятствовать молодому офицеру познавать все аспекты своей профессии – именно так учил нас, молодежь, наш наставник, Великий Герцог[16] – но мне все же сдается, что Департамент вооружения не слишком подходит для вас, – и генерал поглядел на меня многозначительно и задумчиво, как человек, у которого есть что-то на уме. Его голос понизился до просительного шепота. – Ах, все это хорошо, мальчик мой, но мне кажется – так, чуть-чуть, не более, чем ощущение, – не для такого, как вы, все это, не для офицера, чья карьера была… э-э, ну, такой блестящей, как ваша. Ничего не скажу против Департамента – напротив, я возглавлял его столько лет, – но для юного рубаки с хорошими связями, с высокой репутацией…
Раглан наморщил нос.
– Разве это не называется «тянуть лямку»? Так и есть. Заводчики и клерки – вот кому подобает возиться со всякими там стволами, замками, заклепками, и – упаси бог! – измерениями и тому подобным. Но это же все такая механика, не правда ли?
И почему этому старому хрычу не перейти прямо к делу? Я понимал, к чему все клонится: возвращение в строй и в Турцию, в самое пекло, кто бы сомневался. Но с главнокомандующим не поспоришь.
– Я имею в виду счастливейший жребий, – продолжает он. – Только вчера его королевское высочество принц Альберт, – это Раглан произнес почти благоговейно, – поручил мне подыскать молодого офицера для важной и деликатной должности. Кандидат должен быть, разумеется, из хорошей семьи. Ваша матушка ведь была леди Алисия Пэджет, не так ли? Ах, как мы танцевали с ней… сколько же лет тому назад? Ну, не важно. Помнится, кадриль. Впрочем, одного происхождения недостаточно, в противном случае, признаюсь, я стал бы искать среди гвардейцев. – (Что ж, разумно, черт побери). – Этот офицер должен выказать себя способным, храбрым, имеющим опыт походной и военной жизни. Это самое главное. Он должен быть молод, иметь равно как хорошую подготовку, так и образование; безукоризненную репутацию, об этом даже говорить не стоит, – одному Богу известно, какое это имело отношение ко мне, но Раглан продолжал, – и в то же время быть человеком, повидавшим свет. Но самое главное, тем, кого наш старина Герцог назвал бы человеком дельным. – Командующий расплылся в улыбке. – Признаюсь, ваше имя должно было тут же всплыть в моей памяти, но его высочество меня опередил. Надо полагать, наша милостивая королева напомнила ему про вас.
«Так-так, – думаю я, – даже сквозь годы маленькая Вики пронесла воспоминание о моих бакенбардах. Помню ее мечтательный грустный взгляд, с которым она цепляла мне медаль в сорок втором: все они одинаковы, не могут устоять перед парнем с молодецкой грудью и решимостью в глазах.»
– Так что могу поведать вам, – продолжает Раглан, – в чем заключается эта ответственная должность. Осмелюсь спросить: вам не доводилось слышать про принца Вильяма
Веллингтон.
