он имел единственный недостаток – был неисправимым болтуном. Однако высказываемые им мысли часто были настолько интересны, что его охотно слушали.
Доктор извлек из подвешенного под патронташем брезентового мешка хирургические инструменты, разложил их на походном столике и сразу же утратил всякую воинственность. Он одновременно улыбался направо и налево раненым, благодарил санитарок, отвечал на приветствия, мыл руки и приговаривал:
– Раствор сулемы! Отменное антисептическое средство!.. Я к вашим услугам, Сорвиголова… Так, отлично… Теперь пустим в ход губку…
Прокалив на спиртовке свои инструменты, он направился к полковнику.
Раненые, лежавшие рядом, заворчали.
– Терпение, друзья! – воскликнул доктор. – Позвольте мне прежде прооперировать этого джентльмена. Он, похоже, в шаге от смерти…
У доктора Тромпа была своеобразная манера преподносить больным горькие истины.
С помощью Жана Грандье и Фанфана он усадил раненого на кровати, поднял его рубашку и восхищено воскликнул:
– Великолепная рана, сэр! Нет, вы только взгляните! Третье ребро справа будто резцом проточено. Ни перелома, ни осколка! Небольшое отверстие диаметром с пулю. Затем пуля прошла по прямой через легкое и… и где же она? Странная история… Ба! Да она застряла в центре лопатки. Сейчас мы ее извлечем… Потерпите, сэр. Это не больнее, чем удалить зуб. Раз… два… Готово!
Глухой хрип вырвался из горла раненого; конвульсивным движением он сжал руку сына. Из раны брызнула струя крови, и одновременно раздался тихий свистящий звук.
– Чудесно, – продолжал хирург, – легкое освободилось… Дышите, полковник, не стесняйтесь!
Офицер глубоко вздохнул, в его глазах появился блеск, щеки слегка порозовели.
– Ну как, легче, а?
– О да! Намного.
– Я так и знал!.. Ну, что скажете, Сорвиголова?.. Еще немного терпения, ребята…
Он говорил без умолку – то по-английски, то по-голландски, то по-французски, но делал при этом гораздо больше, чем говорил. Обратившись к шотландцу, он произнес:
– Через три недели будете на ногах, сэр. Видите ли, маузеровская пуля – прелестная штучка. Благодаря своей скорости – шестьсот сорок метров в секунду, не шутка! – она, как иголка, проходит через живую ткань. Ничего общего с дурацкими осколочными снарядами, которые все сокрушают на своем пути. Не-ет, маузеровская пуля – это для деликатных джентльменов…
Ни на секунду не замолкая, доктор Тромп вставил в пулевое отверстие тампоны гигроскопической ваты, пропитанные раствором сулемы, затем наложил повязку и закончил операцию словами:
– Вот и все! Диета? Супы, молоко, сырые яйца, немного виски… Через восемь дней – ростбиф, сколько душа пожелает. Организм крепкий, думаю, даже жа́ра не будет.
Не слушая благодарностей, доктор перешел к другому раненому.
– А вы, Сорвиголова и Фанфан, за мной!
Молодой
