в котором он хранил кларнет. Теперь дело можно было считать почти завершенным. Карл мигом схватил своё имущество и в мгновение ока они с Якобом оказались в кофейне.
– Ого-го! Вот так – так! – ликовал Якоб, – Нас на мякине не проведешь.
– Пир! Пир! Закатим пир в честь такого события, дружище! Ты отдышись, а я на кухню. Сейчас сооружу что – нибудь необыкновенное: а-ля-тру-ля ля на скорую руку. Якоб поскакал в царство кастрюль, а Карл еще не веря своему счастью, что все так скоро и благополучно завершилось, ласково погладил поверхность сафьянового футляра. Он решил достать кларнет, и на радостях исполнить торжественный марш. Карл раскрыл футляр и тут на него напал столбняк. Вместо вожделенного кларнета внутри лежало коралловое ожерелье принцессы Клары.
В это время на кухне, ничего не подозревающий Якоб, летал среди сковородок и мурлыкал себе под нос одну и ту же почти музыкальную фразу:
– Клара у Карла украла кларнет, украла кларнет, украла кларнет.
На кухню зашел Карл и с потерянным лицом допел за Якобом:
– А Карл у Клары украл кораллы, украл кораллы, украл…
Якоб заглянул внутрь футляра, и выронил из рук поварешку.
– Ой! Как они здесь… ок-ка-ка-зались?
– Не знаю, я ничего не понимаю, я не хотел…
Карл не успел закончить начатой фразы, как в кофейню ворвался отряд королевской гвардии. Карлу заломили руки за спину и увели в тюрьму. А утром следующего дня на ратушной площади был оглашён королевский указ о казни Карла виновного в краже кораллового колье принцессы Клары. Глашатай орал во все горло:
– Карл у Клары украл кораллы. За это ему не сносить головы. По повеленью принцессы Клары казнь состоится завтра! Увы!
Слово «Увы» глашатай вплел сюда вовсе не из сочувствия к Карлу, а всего лишь ради рифмы: увы – головы. Красота и порядок! И не к чему придраться.
Якоб был настолько ошеломлен, что по ошибке допил тот самый кофе, который остался после их так неудачно закончившегося штурма королевской спальни.
Теперь Якоб спал и не ведал, что в темнице узнику Карлу уже огласили приговор суда.
Оставалась только одна формальность: исполнить последнее желание смертника, которое считалось священным и выполнялось всеми королями неукоснительно.
И тут Карл попросил, чтобы перед тем, как ему, безвинно пострадавшему, отсекут голову, народу было бы объявлено о том, что прежде Клара у Карла украла кларнет, а уж потом Карл, чтобы восстановить справедливость, украл у Клары кораллы.
Карл теперь хотел только одного – спасти свое честное имя.
Королю передали об этом последнем желании преступника, которым нельзя было пренебречь, и король потребовал привести Карла в королевские покои.
– Ты должен немедленно отказаться от своего желания или изменить его, – властно потребовал король.
– Ни
