о 70 – х годах.) И как-то ем я этот гарнир – чувствую, вроде жила какая-то попалась. Обсосал я ее, вытянул изо рта и – читаю на ней: «Беломорканал»! Мундштук от папиросы! Я ради смеха пошел показывать его официанткам. А они решили, что я хочу скандал закатить, и очень быстро принесли мне целое блюдо котлет – типа, на, ешь, только не ори. От я наелся тогда… А потом, как дед Щукарь, страдал. Хорошо, хоть в те времена туалеты бесплатные были…
Балык, хиппи и цивилизация
Вот и закончился очередной полевой сезон. Гуд бай, моя буровая, до весны. В кармане лежит любимая книжка с очень интересным содержанием – в смысле, сберегательная. Ну, конечно, там же и купюры на дорожные расходы. В левой руке – увесистая сумка с банками икры, севрюжьим копченым балыком, бутылками не скажу с чем, сайгачьими рогами, черепашьими панцырями и… прочей экзотикой. На правом плече висит чехол с гитарой, а в руке зажат билет в купейный вагон на душанбинский поезд до Москвы.
Подошел я к своемы вагону. У входа стояли две проводницы – не то, чтобы уж совсем красавицы, но для сельской местности – вполне даже аппетитные. Глядя на мою гитару, одна другой сказала: «Том, ты посмотри! Еще один музыкант на нашу голову». Ну, я сразу не стал их охмурять, учитывал свою полугодовую одичалость в пустынях. Отдал билет, поднялся в вагон и стал устраиваться в своем купе, в котором, кроме меня, никого не оказалось. Позже я выяснил, что вообще на весь вагон было всего пассажиров с десяток.
Ладно. Расположился я. По причине жары и духоты остался в тоненьком трико и майке. Зашла проводница, принесла постельное белье. Посмотрела на меня смеющимися глазами: «Парень, а ты случайно не хиппя?» Свят-свят! Я покрутил башкой: «А что, есть нужда в хиппи?» Деваха фыркнула: «Да не, нам и одного от пуза». И ушла.
Несмотря на жарищу, я не стал нарушать древних традиций. Конец сезона – это конец сезона. Праздник, так сказать. Поэтому я достал из сумки бутылку водки, балык, маленькую дорожную баночку икры – остальные банки были трехлитровые – и хлеб. Чертыхнувшись на свою забывчивость – типа, сразу не мог спросить! – пошел к проводицам за стаканом. В проходе у открытого окна стоял такой колоритный персонаж, что я даже чуток в ногах запутался. Густая грива нечесанных волос лежала на плечах, на голый торс было надето натуральное пальто, застегнутое в районе груди на здоровенную медную булавку. Завершали картину какие-то красные подштанники в обтяжку и босые ноги. Протискиваясь мимо этого персонажа, я заметил, что в его купе – соседнем с моим – на столике стоит коньяк и всякие цветастые консервные баночки, а на спальном месте лежит гитара.
Взял я у девчонок стакан, сказал им, что чай мне пока не нужен, и вернулся в купе. Сначала я хлопнул за окончание сезона – «Дай Бог, чтоб не последний!», потом, чуть погодя, за спокойное путешествие. Заел икрой и балыком, покурил в открытое окно и растянулся на влажных
