style="font-size:15px;"> Дженна нежно убрала выбившиеся прядки волос Синди за ее ушко.
– У Тайрена не так много времени, солнышко.
Другими словами, он должен исчезнуть и оставить их в покое. Что ж, прекрасно, он так и сделает. Но при условии, что она даст слово, что они приедут к нему завтра.
– Я хочу помогать Тайрену, когда будет родиться жеребенок, мамочка!
– Ох, Синди. Он же ведь не сам это делает. Для этого он вызовет ветеринара. Ветеринар – это так называется доктор для животных…
– А если я делаю это сам? – не выдержал Тайрен.
Дженна вскинула брови.
– В самом деле?
– Не разыгрывай изумления, – сказал он, уже злясь прилично. – Я умею не только разливаться соловьем с парламентской трибуны и фланировать в национальном костюме перед камерами репортеров. Когда-то я был весьма полезен на одной ферме. И смею заметить, не утратил с тех пор всех необходимых навыков. Если ты думаешь, что я сменил сферу деятельности и забыл… обо всем, что было, то ты неправа.
Неизвестно как так вышло, но воображение Дженны тут же нарисовало Тайрена в национальном костюме, который состоял в основном из набедренной повязки. Непокорная фантазия изобразила этот предмет одежды совершенно минималистичным и плотно облегающим…
Больше всего на свете Дженне хотелось сейчас мышкой юркнуть под землю. Ну почему ни одна разумная фраза не приходит ей в голову? А ведь надо как-то исправлять положение. Она действительно сморозила глупость.
– Я знаю. И вовсе даже не собиралась отрицать. Просто я не знала, что ты и с жеребятами умеешь управляться, а не только с овцами. Вот и все.
– Есть много такого, чего ты обо мне не знаешь, Дженна. Есть и много такого, чего я не знаю о тебе.
Дженне было ужасно стыдно, что ей только что хотелось спрятаться, как мышке. Бегство не решает проблем. Неужели она никогда не перестанет убегать? Никогда не остановится, не наберет в грудь побольше воздуха и не даст отпор судьбе?
Собственно говоря, она ведь и приехала в Оушен-Хилл за этим тоже, а не только на свадьбу сестры. Взглянуть в глаза прошлому. Она подняла голову и посмотрела Тайрену прямо в глаза, но там не было ничего, что могло бы прибавить ей мужества. Лишь глубокая тоска и вскипающая ярость.
Вдруг Синди с неожиданным восторгом вскочила на ноги.
– Мамочка! Ты ведь тоже можешь помогать лошадкиному ребенку!
– Послушай, Синди. Кажется, я еще не сказала…
Малышка подбоченилась.
– Ну, пожалуйста, мамочка-мамамусечка!
Практически невозможно произнести «нет», когда тебя называют «мамочкой-мамамусечкой».
– Давайте по порядку, – сказал Тайрен. – Почему бы вам вдвоем просто не заглянуть ко мне завтра, и мы бы на месте выяснили, когда и кто будет помогать жеребиться кобыле. – Он кивнул Дженне. – У меня часиков в двенадцать? Дом ты не спутаешь. Прямо по шоссе,
