style="font-size:15px;"> Наварх Василий Гэксамилит со своей эскадрой базировался у побережья Пелопонесса. В его задачу входило не допустить проход пиратских кораблей Крита и сирийско-киликийского побережья Азии в сторону Сицилии или к греческим портам. Пока что он только вел наблюдение за перемещениями редких галер противника, совершая дозорные ходки вдоль побережья Византии. Молодой и горячий, он жаждал подвигов и славы. На острове Эвбея, в портовых корчмах коротали время моряки имперского дромона, вспомогательных галер флота и кораблей федератов.
В углу, за столом сидел мрачный капитан рих Эрман Рыжий. К нему подсел конунг Хильд Большой Топор с кувшином вина и разлил его в чарки.
– Скажи мне свей, почему тебе не сидится на Руси? – Угрюмо спросил Эрман у Хильда, осушив чарку до дна. – Династические войны в Приднепровье закончились в пользу Рюриковичей. Теперь при дворе вдовы Игоря варяги живут как сыр в масле. Чего тебе еще надо?
– Вот потому и не сидится, – усмехнулся Хильд. – Скучно.
– А тут весело… – криво усмехнулся Эрман.
– Не спорю. Сейчас и тут скучно, – мотнул косматой головой Хильд. – Ну, а ты почему такой мрачный, Херман? Или пряное вино ромеев тебя не веселит уже, или соскучился по родной медовухе? – Как все свеи, Хильд произносил слова с ужасным акцентом. – О, я догадываюсь! Ходят слухи о скорой свадьбе наследника Романа. Кажется, ты говорил, что знаком с его невестой?
– Я говорил, что ее отец – мой боевой товарищ, – поправил Хильда Эрман. – Тут другое. Послушай, Хильд. Ночью мне приснился Перкунас. Он сверкал глазами и манил за собой. Видимо мой путь под этими звездами близится к концу.
– Все мы рано или поздно попадем в Вальхаллу[518], – философски спокойно ответил Хильд. – Боги любят храбрецов. Покажи-ка тот медальон, что подарил тебе твой товарищ, отец невесты наследника.
Эрман вытащил из-за пазухи золотой медальон с изображением головы Горгоны Медузы. Змеи вокруг головы с раскосыми глазами образовали пышный ореол. Свет, преломлявшийся от изумрудов и рубинов, впаянных по краям медальона, делал изображение живым. Казалось, что змеи шевелились. Вот-вот, казалось, послышится их шипение.
– Брр. Она напоминает мне кошмарные видения после похмелья, – сказал Хильд, отводя взгляд. – Неужели где-то подобное чудовище существует?
– Ха! – Наконец-то криво усмехнулся Эрман. – Это мать драконов Мидии, к тому же весьма почитаемая в Скифии. Злые духи без оглядки убегают от одного только ее изображения.
– Я очень понимаю «злых духов», – загоготал Хильд.
В корчму вбежал посыльный моряк. Увидев капитанов, протиснулся к их столу, в приветствии ударив кулаком по груди.
– Капитанов срочно созывает стратиг Василий на своем дромоне, – отчеканил он, и, повернувшись в зал, прокричал: – Приказ наварха стратига! Всем морякам немедленно вернуться на корабли.
– Что за спешка? – Угрюмо пробурчал
Вальха́лла, также Валга́лла, Вальга́лла (др. – исл. «дворец павших») в германо-скандинавской мифологии – небесный чертог в Асгарде для павших в бою, рай для доблестных воинов. О́дин правит Вальхаллой. Он отбирает половину воинов, павших в бою, а валькирии доставляют их в чертог. Другая половина павших отправляется в Фольквангреп («Людское поле») к богине Фрейе.
