неся караулы и следя за поведением турок, большую часть времени занимались охотой и рыбалкой. Некоторые даже обзавелись хозяйственными сожительницами из местных молдаванок и болгарок. Огневые припасы были на исходе, в кавалерии из-за частых падежей и дурного ухода не хватало половины лошадей. Все это возмутило ответственного и горячего Багратиона.
– Так можно воевать до самого седьмого пришествия! – яростно гоняя обленившихся генералов и офицеров, восклицал Петр Иванович. Он требовал проявить все возможные усилия и привести армию на Дунае в состояние боевой готовности. Кроме того, Багратион слал срочные депеши военному министру и государю о значительном пополнении воинского состава, а также и боевого снаряжения: ядер, пуль, пороха. Ощутив твердую волю и решительность нового главнокомандующего, все вокруг тоже преисполнились деятельности, подтянулись, наладили дисциплину и выучку.
Должным образом подготовив и укрепив войска, Багратион начал решительные действия против турок. 18 августа русские войска обходным маневром зажали в клещи и приступом взяли крепость Мачин. Следующая крепость, захваченная также молниеносно, была Гирсов. А затем в кровопролитном сражении при Рассевате, несмотря на посланные султаном отборные регулярные части, была одержана еще одна решительная виктория.
После этих трех значительных поражений, нанесенных туркам, Дунайская армия, по сути, открыла себе путь в глубину Забалканских провинций Оттоманской Порты и сделала грозное движение в сторону Стамбула.
Однако в Петербурге закипела тайная и явная деятельность агентов влияния, как со стороны Англии, так и со стороны Франции (несмотря на их внешнюю взаимную конфронтацию). Императора Александра буквально обволакивали туманом политических интриг, уговоров, обещаний и завуалированных угроз. Его ближайшее окружение было подвержено тому же политическому и дипломатическому давлению, вплоть до подкупов и даже (для некоторых представителей тайной службы) физического устранения.
Ведущие державы Запада (вне их личной вражды) категорически не устраивали победы России над Турцией, освобождение православных народов, находящихся под турецким игом, и тем более возможность захвата столицы Оттоманской Порты. Установление великой (еще более великой) православной империи в составе России расценивалось Западом как недопустимый урон их коренным интересам на юге Европы и во всем Средиземноморье.
Император Александр был слишком слабой, либеральствующей, морально зависимой и по воспитанию совершенно прозападной натурой. Он не нашел в себе решительности для такого титанического свершения, для такой исторической ответственности, как взятие Константинополя и низвержение Порты.
Багратиону прислали срочное приказание прекратить движение в глубину территории Турции. А вместо того указывалось на необходимость осады и взятия сильнейшей турецкой крепости Силистрия, недавно укрепленной французскими инженерами и снабженной избыточным
