и король вас амнистировал? – наконец спросил интендант.
– И да и нет… Скорее, забыл меня. И вот одна из причин, по которой я нахожусь сейчас в его владениях. Я хочу ему напомнить о себе. Давно пора. Я достаточно скитался по свету из-за этого приговора.
Подошли матросы с зажженными трутом палочками в руках. То здесь, то там загорались факелы в резных кожаных рожках, и вот уже вся палуба озарилась ярким светом. И сразу стало видно, какое разное выражение застыло на каждом из лиц. Вильдавре торжествовал. Дело усложнялось и становилось все интереснее. Карлой был бледен как смерть. Авантюра, в которую он впутался, оказалась гораздо опаснее, чем он предполагал. Старые приятели де Пейрака, Эриксон и д’Юрвиль, не выказали никакого удивления, и все его неожиданные откровения их заинтересовали, но не более. От командира можно было ожидать чего угодно, они уже привыкли. Он никогда не действовал без разумения и всегда имел заранее обдуманный план и ясную цель.
Те же, кто недавно служил под его началом, к примеру Барсампюи или Вайно, тоже выказали полное равнодушие. Они были авантюристами, людьми рисковыми, и шли разными путями, но твердо знали, что у каждого есть своя тайна, и касается она только владельца, и только от него зависит, раскрыть ее или хранить до самой смерти.
Нынче вечером командир флотилии «Голдсборо» сделал свой выбор: он рассказал. Что ж, его дело.
Анжелика была изумлена и встревожена. Услышав, как муж ни с того ни с сего вдруг сделал такое ужасное заявление, она вздрогнула.
Несмотря на то что на них давили, несмотря на отчуждение и королевский остракизм, Жоффрей взял и крикнул: «Сир! Вот я, воскресший владетель Тулузы, которого вы когда-то приговорили, чтобы сломить его гордыню, бросавшую тень на вашу!»
Ну разве такой вызов не безрассудство?
Интендант Карлон эхом отозвался на ее мысли:
– Вы решительно спятили! Такое признание! Перед всеми нами! Король Франции представляет колоссальную силу, а вы с ней не считаетесь и бравируете!
– Да в чем? Что я сказал такого, чего не знал бы его величество? Если я его и не предупредил, что собираюсь этой зимой в Квебек, я больше чем уверен, что он знает обо всем, что касается нас. Об этом говорят рапорты, адресованные ему, где упоминается мое пребывание в Мэне. Все три года, что я находился в Америке, я не скрывал своего настоящего имени: граф де Пейрак де Моранс д’Ирристрю. Я дал ему время вспомнить своего когда-то приговоренного и изгнанного вассала и, быть может, по-иному на него взглянуть. Я ведь тоже сегодня представляю определенную силу. Король в зените славы. Он может пересмотреть ситуацию и отнестись к ней более снисходительно.
– Это не имеет значения! Какая наглость! – повторил Карлон.
– Не думаю, что это его обидит.
– Да вы игрок!
– А вы, господин интендант, не лукавите? Неужели вы ничего не слышали об этих событиях прошлого? Разве власти Квебека еще не в курсе? В рапорте, который должны были доставить господину де Фронтенаку, обо всем ясно сказано. Повторяю, с того дня,
