то вернулась в Лос-Анджелес из Азии, по-моему из Гонолулу. У нее письмо от ее дядюшки, в котором тот велел ей связаться с вами немедленно по возвращении, даже не заезжая домой.
– Она не посылала телеграмму с просьбой принять ее? – спросил Мейсон.
– Она не такая. Ей года двадцать два, застенчивая, неразговорчивая и очень нервная.
– Так ей было велено повидаться со мной сразу по прибытии?
– Точно. Ее дядя, Горас Шелби, написал ей письмо и…
– Что сказано в письме?
– Не знаю. Она сказала, что ее дядя не разрешил ей показывать это письмо никому, кроме Перри Мейсона.
Мейсон вздохнул:
– Ладно, зови ее. Я постараюсь быстренько отделаться от нее и…
Не дослушав до конца фразу, Делла выскочила в приемную.
Мейсон усмехнулся. А через минуту он уже поднялся навстречу прелестной молодой особе, которую привела Делла.
– Это Дафния Шелби, – представила она, потом повернулась к девушке: – А это мистер Мейсон.
Дафния задумчиво пробормотала приветствие, открыла сумочку, вынула из нее конверт и сказала:
– Большое вам спасибо, мистер Мейсон, что вы согласились меня принять. Полагаю, что мне следовало послать телеграмму, но я так расстроилась, что просто об этом не подумала… Простите меня, я постараюсь не отнимать у вас лишнего времени и объясню все как можно короче.
Делла протянула письмо вместе с конвертом адвокату.
Мейсон взял его, внимательно приглядываясь к Дафнии.
– Не присядете ли? – предложил он.
Она робко опустилась на простой стул наискосок от письменного стола адвоката, а не на удобное кожаное кресло, предназначенное для посетителей.
Мейсон продолжал задумчиво рассматривать ее.
– Сколько вам лет? – спросил он.
– Двадцать два.
– Вы хотели меня видеть по настоянию вашего дядюшки?
– Да. Гораса Шелби.
– А ему сколько?
– Семьдесят пять.
– Он ваш родной дядя?
– Да, – ответила Дафния, отмечая про себя приподнятые брови адвоката, – я дочка Роберта Шелби, который был на пятнадцать лет моложе брата.
– Ваш отец жив?
– Папа и мама у меня погибли в автомобильной катастрофе, когда мне был один год. Меня забрал к себе дядя Горас, и я выросла в его доме.
– Он женат?
– Нет, он вдовец, но у него была замечательная экономка, на которой лежало все хозяйство. Мне она заменяла мать.
– Она все еще работает у него?
– Нет, она умерла два года назад… Пожалуйста, мистер Мейсон, прочтите письмо, и тогда вы увидите, что дело не терпит отлагательств.
Письмо было написано чернилами, коряво и нервно, что свидетельствовало о почтенном возрасте автора.
Начиналось оно так:
«Моя дорогая Дафния!
Не показывайся дома, пока не сделаешь того, о чем я прошу. Никому не говори, что ты получила от меня письмо. Я не смогу приехать встречать пароход. Сразу же бери такси и поезжай в контору Перри Мейсона, адвоката. Уговори его поехать вместе с тобой в банк, реализуй вложенный в письмо чек и передай деньги Перри Мейсону, но так, чтобы никто ничего не узнал.
Покончив с этим, возвращайся домой и постарайся вести себя как обычно. Будь готова к неприятной неожиданности.
Попроси Перри Мейсона составить завещание, по которому все мое состояние переходит к тебе. Завещание должно быть ясным, коротким и готово как можно скорее. Когда мистер Мейсон все сделает, пусть он приедет ко мне домой его подписать. Попроси его захватить с собой необходимых свидетелей. Пускай он передаст это завещание при первой же возможности. Я подпишу его и верну Мейсону. Никто, кроме мистера Мейсона и свидетелей, не должен знать, что он явился подписать подготовленное завещание. В данном деле необходимо соблюдение абсолютнейшей тайны.
И помни, Дафния, что бы ни случилось, я тебя очень люблю.
Мейсон читал письмо, все сильнее и сильнее хмурясь.
– Действительно, похоже на то, что дело срочное. Вы не имеете представления, что это может быть?
– Только то, что написано в письме, это было прислано мне в Гонолулу. Я ездила в Гонконг на три месяца отдохнуть. Решили, что мне это не помешает.
– Кто решил?
