покинула салон, «вышла из самолёта, убедившись в наличии трапа»[14].
В багаж она ничего не сдавала, летела без вещей. Вечером – назад. Ей просто надо поговорить с отцом. Вернее, не просто. Разговорчик предстоял ещё тот. Она не питала особых иллюзий по этому поводу. Но оттягивать его уже не могла. Да и не хотела.
Анатолий, человек, уже бог знает сколько лет возивший её отца, встречал Юлю в зале терминала «А».
– Здравствуй, Юленька! Ты так быстро… я только подошёл. А где вещи твои?
– Я налегке. Потому и быстро. Те, кто с багажом, ещё ждут. Но я же вечером домой, в Харьков.
– Даже на один денёк не останешься? Расстроится Виктор Владимирович.
– Не расстроится. Я его предупредила. Как у вас тут дела? Как папа?
– Всё в порядке. Генерал работает с утра до ночи…
Они вышли на воздух. Холодно, мелкий снег… Сели в машину. Выезд со стоянки был настолько обледеневшим и заснеженным, что даже полноприводной 221-й «мерс» вырулил не без проблем.
– Город, наверное, стоит? – поинтересовалась Юля.
– Ещё бы! В такую погоду. На Южный[15] можно и не соваться. Часа два простоим. Это в лучшем случае.
– А по Харьковскому шоссе тоже нехорошо. Там можно у Института химии намертво застрять, – Юля продемонстрировала осведомлённость в особенностях киевского дорожного трафика.
– Это точно, – с нотками усталости в голосе произнёс водитель. Последние дни он спал часов по пять в сутки, а почти всё остальное время за рулём находился. – Самый приемлемый вариант – это… увидишь, в общем.
Юле хотелось курить. Жутко хотелось. Но при Анатолии она не могла. Отец не знает о курении дочери. И не дай Бог, чтобы узнал. Нет, водитель, может, и не скажет ничего, даже наверняка не скажет, но ей неудобно, даже стыдно при нём. Её в дрожь бросало от одной мысли, что Анатолий поймёт – она обманывает отца. Лучше уж потерпеть-помучиться.
В том месте, где на проспекте Бажана начиналась самая-самая пробка, они свернули на проспект Григоренко, оттуда на улицу Княжий затон и просочились на Днепровскую набережную. По Днепровской доползли до моста Патона и с такой же черепашьей скоростью форсировали Днепр.
– Можно ещё через Березняки, но, в принципе, это один из самых оптимальных маршрутов, – произнёс водитель. – Час сорок. Нормально, в принципе.
Потянувшись ещё с полчаса, они подрулили, наконец, к зданию Министерства на улице Богомольца. Когда Юля вошла в огромный отцовский кабинет, генерал, импозантный, с жёсткими чертами лица мужчина около пятидесяти, нешуточно злясь, орал в трубку:
– Да не хер мне звонить, понятно?! Им погоны надевали, чтобы они службу несли, людей защищали, а не грабили! Нет, ни за кого я просить не буду! Не буду! При чём здесь честь милиции? Тех, кто марает честь милиции вот так… с говном её смешивает, надо не спасать, а уничтожать! Так что никакие «своих не сдаём» здесь не проходят! Под суд и в тюрьму! Всё, крапка, как у нас руководство страны говорит. Всего доброго!
Он швырнул мобильный на
намек на несуразность в правилах для пассажиров компании «Аэрофлот» времен СССР.
Южный
