коробок с гравировкой. Он загорается с первым же нажатием. Не то, что пластмаска за двадцать рублей.
Арина подносит косяк к губам и вдыхает.
– Тебя ведь могут запалить, – говорит Алена.
– Плевать, – Арина снова затягивается.
Пришедшая садится на ступень выше. Дуги темных бровей Ариши съезжают вместе: даже тут эта женщина не оставила ее наедине с ним. Пытается забрать ментальное прощание. Да пошла она! Это Аринин момент. И она не позволит какой-то Алене его отнять.
Еще два белых облачка от марихуаны взлетают вверх.
– Знаешь, а чувства все не угасают, – прерывает молчание Алена. – Я думала, что пройдут… Но… нет. И хотя я невыносимо уставала, когда он был рядом в последние дни, даже иногда думала уйти, я не могла отпустить. И теперь такое чувство, будто никогда не смогу. Ты посильнее меня будешь.
Арина все еще молчит, демонстративно игнорируя ее и вдыхает еще пару слов. Полоса огонька двигается чуть ближе к бледным губам. Ей не дает покоя последняя его фраза, сказанная в вагоне метро. «Увидимся».
– А ведь скоро гроза, – Алена кивает на собирающиеся тучи.
– Это Питер. Здесь по определению грозы.
Художница вздыхает, осознавая, что все-таки нормально посидеть его жена не даст. Глаза безвольно поднимаются наверх – действительно, заметно потемнело с тех пор, как она сюда пришла. Вот-вот стеной обрушится. Низкое петербуржское небо словно опускается еще на несколько метров, едва касаясь шапкой зданий на Васильевском острове.
– Почему ты не сделала то, о чем я тебя просила? – тишину второй раз прорезает тихий, с придыханием и хрипотцой голос Арины. Когда-то он был звонче. – Почему поступила по-своему? Почему не кремировала его?!
– Не знаю, – спустя паузу отвечает Алена. – Решила, что так будет лучше.
– Лучше для кого? Уж точно не для него.
– И для него тоже, – словно споря с ее мыслями, отвечает вдова.
Арина фыркает.
– Ты и правда его совсем не знаешь. Он сказал мне об этом желании еще в день нашей первой встречи.
– Ну уж извините, мне он такого не говорил, – саркастично оправдывается неожиданная собеседница.
– Дело даже не в том, говорил он или нет. Он хотел сгореть, – Ариша подчеркнула последнее слово. – Он хотел полыхать ярко, так, чтобы весь мир увидел.
Они вновь замолкают, погруженные каждая в свои мысли, глядя как две чайки извиваются рядом с мостом.
– Он посвятил тебе песню, – сообщает Алена. – Ходил по квартире и напевал какой-то мотив, а когда я спрашивала, что это, отвечал, что новая песня.
Спасибо за очередной удар в спину. Слова молодой женщины словно перекрыли Арине легкие.
– С чего ты взяла, что она была мне, а не тебе? – едва снова научившись дышать, спрашивает художница. –
