передавая девушке в фиолетовой шапке. Адрес могилы.
– Нет, – отрезала Арина, даже не взглянув на листок. – Не нужно. Я уже попрощалась.
– Прости, что охранники не пропустили тебя. Не хотела, чтобы был кто-то… из посторонних.
Рыжая девушка позволяет себе даже немного улыбнуться. Эти мелкие ссоры, ревность и препятствия кажутся такими ничтожными по сравнению с главным.
– Да ладно. Я бы тоже, наверное, не стала пускать любовницу своего мужа, – на слове «любовница» Алена вздрогнула. – Хотя что толку делить мертвеца…
– Ужасное слово, – вдова вновь поежилась. – «Мертвец».
– Какая разница. Это всего лишь слово. Набор звуков.
– Думаю, мы обе достаточно прожили в мире музыки, чтобы относиться к звукам как к чему-то несущественному, – снисходительно улыбается блондинка.
– Этот мир от меня далек. Я не музыкант.
– Мир музыки не может быть далек ни для кого. Она повсюду!
– Ты говоришь, прямо как он, – Арине было нелегко это признать.
– Знаешь, а ты мне даже нравишься, – говорит Алена. – Где-нибудь в параллельной вселенной мы могли бы быть хорошими подругами.
– У меня тоже мелькнула такая мысль. И смешно, и грустно, на самом деле.
– Увы, я разучилась смеяться.
– Я тоже.
Чайки перестают отнимать друг у друга крошечную рыбку, которая, не доставшись никому, падает в реку.
– Если что-то понадобится, ты обращайся, – вдова поднимается со ступеней, – Принцесса.
Несмотря на то, что она произносит это фанатское прозвище без злобы, даже с некоторой теплотой, у Арины все равно такое чувство, будто Алена залепила ей пощечину. Лучше бы эту кличку забыли навсегда.
Бледное лицо девушки каменеет, и она снова на грани, чтобы начать плакать. Вдруг Алена обнимает ее. Два тела трясутся от физической боли одного. Вдова гладит ее по спине и приговаривает пустое «Все будет хорошо, время лечит». Похоже, в этот момент она убеждала и саму себя.
– Знаешь, когда раздался звонок… – голос Арины все еще дрожит, но озвученные слова по обыкновению его успокаивают. – Я почему-то вспомнила один экспонат в Пушкинском музее… «Сожженная скрипка» Фернана Армана. Он собирал совершенно разные предметы, от пробок до автомобилей, и клал их в прозрачные ящики, либо заливал бетоном. Дело не в увековечивании, просто в те времена художники желали по-новому взглянуть на уже привычные, приевшиеся взгляду вещи. И эта скрипка уже не похожа на скрипку – скорее на насекомое, застывшее в янтаре. Это больше не мертвая музыка – это хрустальное изваяние чистого вдохновения. Понимаешь, к чему я?
– К тому, что Леша стал таким же?
Арина кивает. Алена щурится, разглядывая дальние волны, и говорит:
– А я в этот момент подумала о том, что не смогу жить без него.
Две непрошенные знакомые сидят несколько
