2. Коллективизация, индустриализация. Как это было и как могло быть
Пойдём по порядку, в первую очередь хронологическому. Разумеется, НЭП – не более чем передышка. Разумеется, страну надо было реформировать. Разумеется, реформирование аграрной страны, каковой на конец двадцатых годов являлась бывшая Российская империя, нужно было начинать с сельского хозяйства. В России все послепетровские реформы начинались именно с этого. И если выделить главные черты российской власти, то я назвал бы жестокость, иждивенчество и трусость. Власть была всегда в первую очередь озабочена не тем, как решить аграрную проблему, а тем, как собрать в полном объёме подушную подать. В эпоху крепостного права власть превратила помещика в своего агента по сбору налогов, и в награду за это, по сути дела, отдала ему крестьян в собственность. Реформа 1861 г. тоже была проведена за счёт крестьянства. Трусливая власть постаралась в первую очередь не ущемить интересы паразитов-помещиков. «Властители дум», интеллигенты, отличались тем же иждивенчеством и лицемерием вдобавок. Вот взять Льва Толстого. Постоянно сокрушался о судьбах народных, но доходами с имения пользоваться не отказывался. Подделывался под мужика, демонстративно пахал пашенку, одевался в портки, рубаху и зипун, но пахло от него всегда французскими духами. Одним словом, не зря революционеры всех мастей винили в несчастьях народа правящие классы.
А что же крестьяне? А крестьянин тоже не был невинной стригомой овечкой. Суровый реалист и хитрец, прикидывающийся простаком, когда ему выгодно, по выражению Горького. Вечно подчинённый, всеми давимый и обираемый тип с загнанной в подсознание агрессивностью. Кто же, как не крестьянин, при каждом удобном случае жёг помещичьи хоромы и вообще крушил с упоением собственную страну? Кто вымещал обиду, копившуюся веками? Кто расстреливал офицеров и бросал фронт в Первую мировую?
Обоюдная вина власти и народа, затянувшееся противостояние власти и народа – вот что определяло прошлое, настоящее и будущее.
Ещё вчера крестьянин остервенело воевал со всеми сменявшими друг друга властями за бредовую идею мужицкой автономии:
«– Вся земля мужикам.
– Каждому по сто десятин.
– Чтобы никаких помещиков и духу не было.
– И чтобы на каждые эти сто десятин верная гербовая бумага с печатью – во владение вечное, наследственное, от деда к отцу, от отца к сыну, к внуку и так далее.
– Чтобы никакая шпана из Города не приезжала требовать хлеб. Хлеб мужицкий, никому его не дадим, что сами не съедим, закопаем в землю.
– Чтобы из города привозили керосин». (М. Булгаков. Белая гвардия. См. примеч. 16.)
Вот так – антоновщина против красных, махновщина против белых. Сибирские таёжные крестьянские республики, не подчинявшиеся ни белым,
