Я же один урок отработал!
– Это был ознакомительный. Он всегда бесплатный. Как по-немецки здравствуйте?
– Здравствуйте?
– Да. С этого преподаватель начинает урок – всегда. Как?
– Да забыл я.
– Не было урока.
– Был, был! Скотина! – завизжал Марсель.
У него уже начинался приступ бешенства, на основе чего он и попал в психоневрологическую клинику «Душевное здоровье» (родители хотели освободить его от армии, и случай нашелся, Марсель с ножницами в руке защищался от вставания). В этой клинике, к сожалению, они и познакомились с Альбертом.
– Я пойду.
– Не пойдешь.
– Пойду! (Тут из него вылился поток грязной брани.) Иди ты на х…, я пойду!
– Вызвать неотложку?
– Да пойду я, – помертвевшим голосом откликнулся Марсель. – Ща пойду! Видал я (ругань) твою неотложку. Щас нож возьму, мне ниче не будет, поняла?
Он потопал на кухню.
– Я зачем получал инвалидность! – донеслось оттуда.
Бабушка закрыла дверь, использовав ножку стула. Стул был прочный. Дверь тяжелая.
Следующий час Марсель кидался на дверь с ножом, стучал ногой, страшно кричал, грозился вскрыть ножом вены (вот сейчас, слушай, режу). Кричал, что прыгнет в окно.
Бабушка на это твердо сказала:
– А что, действительно, прыгай.
– Да что с тобой? – орал внук, молотя пяткой в дверь. Иногда он разбегался и стукался всем туловищем, своим худым тельцем, о твердое дерево. Надо было держаться. – Убью тебя! Разобью твою поганую харю на х…, живот ножом вскрою, харакири сделаю тебе! – твердил этот несчастный. Он не мог взять в толк, почему бабушка, которая всегда соглашалась и боялась его вывести из себя, берегла его нервы, отдавала денежку, теперь уперлась рогом. – Ща возьму твою шубу и шапку и разрежу! Щас квартиру подожгу, ты зажаришься! Сам в окно прыгну!
– Давай, – кричала бабушка в ответ.
Все, все рушилось и лежало в руинах. Вся их прошлая мирная, согласная жизнь. Бабушка с пеленок растила Марселя. Его мать впала в послеродовое сумасшествие, такое бывает, она в первый же день затянула на Марселе пеленки так, что он посинел. Едва его не удушила. Ее застали за этим занятием после кормления, соседки по палате сбегали за врачом. Роженицу отвезли в дурдом, бабушка забрала ребеночка, нашла няню, молоко они брали у одной молодой мамаши, которая не знала, куда его девать, сцеживалась по триста грамм после каждого кормления. Всем было хорошо, бабушка отказала своей дочери в возвращении младенца. Тем более что он часто болел.
– Ты спокойно работай, – было сказано, – я его выращу. Тебя же уволят за частые бюллетени (она знала, чего дочка панически боялась). Держать такого сотрудника не будут. Приходите по субботам на целый день, хлебайте по полной, у няни выходные, а у меня лекции, в воскресенье я сама буду с ним.
Они обе (муж дочери удалился вскоре) вырастили из Марселя человека,
