давно избавилась от этого топора, муж, бывало, крепко выпивал, бывал не в себе, начинались семейные разборки, топор на всякий случай исчез, а дед в результате ушел к пьющей соседке, где быстро помер, все угрожая развестись, поделить жилплощадь и жениться, но не будучи способен на такие сложности.)
Вся тяжесть предыдущих анамнезов, вся история войн, оккупаций, голода и алкоголизма дедов-прадедов проснулись сейчас в несчастном ребенке, в его подсознании, и он неумелой, бессильной агрессией защищал свою жизнь, свое подозрительное счастье – думала образованная бабка, лежа в полном отчаянии. И что теперь будет? Что подумают соседи? Квартира с толстыми стенами, с двойными дверями на лестницу почти звуконепроницаема, но ведь когда наверху праздник и топают, все же бывает слышно!
– Замолчи. Соседи психоперевозку вызовут! Опять в больничку свою захотел?
Нельзя было так говорить. Конечно, это вызвало в мальчике новый приступ ненависти, он специально сбегал на кухню и стал стучать чем-то громоздким – сковородой? Типа гори оно огнем.
Он кричал и стучал, в слезах и соплях, чем-то ковырял замок, который давно не работал. Что-то в двери хрустнуло со скрежетом.
– Все, теперь ты оттуда нах не выйдешь! Подыхай от голода.
Он, видимо, сел или лег под дверь. Устал. Минут через пять он заговорил:
– Но что? Что ты, психбольная, устроила? Тебе надо в больницу, а не мне.
– А то! – высоким, пронзительным голоском отвечала бабушка. – Говорю, меня вызывали в полицию. Что вы с Альбертом детей используете!
– Что-о? Охренела нах совсем! Каких детей?
– В «Макдоналдсе»! За вами уже следят! Соблазняете бигмаком и картошкой!
– Бред! Ну какой же бред! – завизжал Марсель.
Так всегда реагируют лжецы – повышенной активностью. Безгрешный человек и голоса не повысит, просто удивится.
– Мне сообщили, что Альберт покупает подростков, имена Валя и Шура, он их продает растлителям за сто долларов час.
– За сто долларов? – взревел Альберт. – Это бред!
– Полиция за ним следит, ведет прослушку! Вы оба сядете за растление малолетних, но как инициатора он назовет тебя, ты же платишь за угощение. Он никогда не тратит свое. Тут ты и попался. Соблазняешь малых сих. Насилуешь!
– Ты нах съехала совсем, бабка, б. Я вот тебя сейчас оттрахаю нах.
Он опять, видимо, лег. Нервы уже не выдерживают.
А что будет завтра, подумала бабка. Ведь назад пути нет. Все сказано. Зачем, зачем надо было подслушивать телефонные разговоры! Но уже поздно.
Он молчал.
Бабушка подошла к двери и прислонилась к ней ухом, стала прислушиваться, думая, что единственный выход из положения – это смерть. Умереть самой, чтобы не убил потерявший голову бедняга Марсель. Умереть, чтобы он не запачкал руки убийством. За это его
