под крыло, будучи разбитым и гонимым.
Может быть, вернуться?
Нет, ответил сам себе Хаджи Барлас, возвращение – неминуемая смерть, и хватит тратить время, отпущенное для драгоценного сна, на размышления о бесполезном.
Но и второй его попытке заснуть не суждено было стать удачной. Камышовый полог, прикрывавший вход в юрту, откинулся, и на фоне звездного неба показалась фигура телохранителя.
– Я не сплю, – сказал бек.
– Вас хочет видеть Тимур.
Хаджи Барлас не сразу сообразил, о ком идет речь. Во время трехдневной скачки, во время переправы через Амударью он находился как бы в полусне и не вполне отчетливо осознавал, кто именно сопровождает его в этом путешествии. Его можно было понять – слишком резкое падение с вершин благополучия в пределы бедствия кого угодно может свести с ума.
– Тимур?
– Да, господин. Сын эмира Тарагая.
Хаджи Барлас прекрасно знал своего молодого родственника и в глубине души был польщен тем, что он оказался в его свите в этот тяжелый момент. Тимур уже давно считался самым умным, смелым и решительным среди молодых и родовитых воинов племени. На него можно будет опереться.
– Пусть войдет.
В дверном проеме произошла смена теней.
Тимур вошел внутрь и сел, опершись на камышовую стену, отчего сделался совершенно невидим. Эта физическая невидимость гармонировала с общей загадочностью молодого воина. Бек почувствовал, что разговор будет не совсем обычным.
Молчание – вещь неприятная, но вдвойне неприятно молчание в полной темноте. По правилам нарушить его должен был старший по возрасту или по положению. Несмотря на свой титул и на то, что он вдвое старше невидимого гостя, Хаджи Барлас не мог заставить себя заговорить.
Наконец он преодолел вздорную слабость.
– С чем ты пришел, Тимур, сын Тарагая?
– Я хочу оставить тебя.
Бек почувствовал приступ удушья и стал массировать грудь в вырезе потной рубахи, радуясь тому, что никто не видит его слабости.
– Ты хочешь меня оставить. Куда же ты пойдешь?
– В Кеш.
– И ты и я – оба понимаем, что это верная смерть. Что тебя заставляет делать это?
Тимур не сразу ответил на вопрос. Вернее сказать, он вообще на него не ответил, ибо спросил сам:
– Скажи, Хаджи Барлас, ты веришь, что, покинув тебя, я отправлюсь именно в Кеш, а не сбегу туда, где буду в полной безопасности?
Настало время бека помедлить с ответом. Наконец он выговорил, медленно, но твердо:
– Верю. И отпущу тебя. Но при условии, что ты объявишь мне свою цель: я не хочу быть соучастником безумного поступка.
– Аллах видит, я смел, но не безумен!
– Я знаю это, поэтому так настойчив в своих вопросах. Что тебя заставляет
