силу остановить то, что там происходит. Ты вообразил себя наибом Пророка и надеешься обрести высшую силу для борьбы с несправедливостью, да?
– Я не вижу твоего лица, Хаджи Барлас, но чувствую, что ты улыбаешься.
– Не сердись, я не хотел тебя оскорбить. Мне не нравится, что ты покидаешь меня в столь трудный час. И покидаешь по зову божества, которое столь несправедливо ко мне.
– Что мы знаем о справедливости или несправедливости, мы можем лишь говорить о вере и неверии.
– Ты рассуждаешь, как ученый улем. Не думал, что эта книжная премудрость так глубоко угнездилась в сердце охотника и воина.
– И снова я не отвечу на твои обидные слова. Ты думаешь, что ослабла тетива твоей судьбы, но то всего лишь ослабла струна твоей веры.
Хаджи Барлас, недовольно кряхтя, перевернулся с бока на бок, задел плечом камышовую стену, и на него градом хлынули невидимые насекомые. Бек выразил по этому поводу шумное неудовольствие. Кое-как устроившись в новом положении, он спросил:
– Ты еще здесь, Тимур, сын Тарагая?
– Я жду твоего решения, Хаджи Барлас.
Выдерживая характер, бек еще некоторое время помедлил, потом сказал:
– Мы ведь с тобой родственники, Тимур.
– Да. Отец говорил мне, что наш общий предок эмир Карачар стоял высоко при дворе Чагатая.
– Будь и ты высок, Тимур.
Глава 2
Ночной разговор
И вот, сказал Господь твой ангелам: «Я установлю на земле наместника».
Они сказали: «Разве Ты установишь на ней того, кто будет там производить нечестие и проливать кровь, а мы возносим Тебе хвалу и святим Тебя».
Он сказал: «Поистине, Я знаю то, чего вы не знаете!»
Хаджи Барлас не любил Кеш и поэтому большую часть года проводил вне городских стен. Его ставка располагалась в нескольких фарасангах[9] от города, обычно в одной из излучин Кашкадарьи. Все свое время барласский бек делил между войной и охотой. Вопросы градостроительства и торговли занимали его не очень. Так что к тем временам, о которых идет речь, Кеш, крупный торговый и ремесленный центр, пришел в запустение, арыки, снабжающие его водой, обмелели, большая часть садов зачахла. Правитель Чагатайского улуса Токлуг Тимур отлично был обо всем этом осведомлен и не слишком спешил сюда, уделяя прежде всего свое алчное внимание городам более богатым и цветущим.
Чем оборачивается внимание Токлуг Тимура, Тимур, сын Тарагая, увидел за время своего путешествия по Мавераннахру. Пепелища, кружащие вороны, страшные старухи, причитающие над трупами своих сыновей.
С молодым родственником барласского бека отправились всего четверо нукеров. Это были его товарищи по детским забавам, выросшие вместе с ним, вместе с ним научившиеся убивать и зверей и людей. Они доверяли ему безоговорочно, и он знал, что может доверять им. Мансур, Байсункар, Захир и Хандал молча
