сразу, Ясаман. – «Аллах! Сколько в ней желания!» Но ему нужно действовать не спеша, если он хочет овладеть ею. – У тебя такие чудесные груди, сестра. Сначала я буду ласкать их. Это тоже доставляет удовольствие. – Он сел напротив нее, скрестив ноги, и, подавшись вперед, обеими руками стал пылко гладить ее грудь. – Дай мне твои сладкие губы, я поцелую их, но не как брат целует сестру, а как мужчина женщину.
– А ты можешь делать и то и другое одновременно? Это так замечательно! – и потянувшись, подставила ему губы. Аллах! Ее невинность была такой соблазнительной, и он тотчас же пришел в возбуждение. Крепко поцеловав ее, он попросил раскрыть рот:
– Дай мне язык.
– Зачем? – На мгновение она озадаченно отстранилась от него.
– Потому что это тоже приносит наслаждение – горячее, сладкое, заставляющее таять.
Закрыв глаза, Ясаман повиновалась. Восхищенная, она с изумлением почувствовала, как по спине побежали мурашки, когда он длинными толчками стал языком ласкать ее язык, а руки продолжали гладить и сжимать груди.
– М-м-м-м, – застонала она, придя в восторг от нового ощущения.
– Добавим третий элемент, сестра. – Чтобы заговорить, он оторвался от ее рта. – До сих пор только ты получала удовольствие. Когда я вновь поцелую тебя, возьми в свои маленькие ручки мой член. Сейчас он в покое, но быть может, и твое неумелое прикосновение заставит его подняться. Доставь и мне наслаждение.
– Салим! – воскликнула она. – Разве можно делать сразу столько удивительных вещей? Да я раньше никогда и не дотрагивалась до мужского члена. Не знаю, осмелюсь ли. – Она опустила глаза, чтобы посмотреть на его орган – орудие любви, так, она слышала, его называют. И хоть раньше она ничего подобного не видела, впечатление оказалось сильным.
– Можно делать все, Ясаман, и еще больше, уверяю тебя. Бери в свои мягкие белые ручки мой член – ведь ты дочь Могола и ничего не боишься!
Их губы снова встретились, и она потянулась к его мужскому естеству. Она нежно ласкала его, сжимала, отпускала вновь, легонько постукивала пальцами. К ее изумлению, он стал расти и становиться толще, пока не сделался твердым, словно металлический прут. Когда брат вскрикнул, Ясаман отдернула руку:
– Я не сделала тебе больно, Салим? – в испуге спросила она. – Я не хотела повредить твое орудие любви!
– Нет, – успокоил он сестру сквозь стиснутые зубы. Аллах! Он и не представлял, что Ясаман сможет так быстро и полно его возбудить. А ведь она была девственницей! Ему хотелось броситься вперед, проникнуть в нее, переполнить страстью, но инстинктивно он чувствовал, что сегодня – не время. Если она испугается и закричит – ему конец. Отец сегодня ночует во дворце.
Салим твердо знал: если старик обнаружит, чем он занимается с Ясаман, то, не колеблясь, лишит его наследства, а наследником сделает сына Салима Хусрау. Мольбы о прощении от женщин не будет. Мариам Макани и жены Акбара обожают Ясаман, а Ругайя Бегум – не его друг. За совращение сестры они
