говорил таковы слова:
– Не серчай, Илья Муромец! Пусть, что было между нами, быльём порастёт. Пристигла нас беда-невзгода. Подошёл к стольному городу Киеву собака Калин-царь, привёл полчища несметные. Грозится Русь разорить, огнём покатить, Киев-город разорить, всех киевлян в полон полонить, а богатырей нынче нет никого. Все на заставах стоят да в разъезды разъехались. На одного тебя вся надежда у меня, богатырь Илья Муромец!
Некогда Илье Муромцу прохлаждаться, угощаться за княжеским столом. Он скоро-скоро на свой двор пошёл. Конь, сытый, гладкий, ухоженный, радостно заржал, когда увидел хозяина.
Паробку[15] своему Илья Муромец сказал:
– Спасибо тебе, что холил коня, обихаживал!
И стал коня засёдлывать. Сперва накладывал потничек, а на потничек накладывал войлочек, на войлочек седло черкасское недержанное. Подтягивал двенадцать подпругов шелковых со шпенёчками булатными, с пряжками красна золота, не для красы, для угожества, ради крепости богатырской: шелковые подпруги тянутся, не рвутся, булат гнётся, не ломается, а пряжки красного золота не ржавеют.
Снаряжался и сам Илья в боевые доспехи богатырские. Палица при нём булатная, копьё долгомерное, подпоясывал меч боевой, прихватил шалыгу[16] подорожную и выехал во чисто поле. Видит, силы татарской под Киевом много множество. От крика людского да от ржания лошадиного унывает сердце человеческое.
Повыехал Илья Муромец, поднялся на высокий холм, посмотрел он в сторону восточную и увидал далеко-далече во чистом поле шатры белополотняные.
Он направлял туда, понужал коня, приговаривал: «Видно, там стоят наши русские богатыри, о напасти-беде не ведают».
И в скором времени подъехал к шатрам белополотняным, зашёл в шатёр набольшего[17] богатыря Самсона Самойловича, своего крёстного. А богатыри в ту пору обедали. Проговорил Илья Муромец:
– Хлеб да соль, богатыри святорусские!
Отвечал Самсон Самойлович:
– А поди-ка, пожалуй, наш славный богатырь Илья Муромец! Садись с нами хлеба-соли отведать!
Тут вставали богатыри на ноги, с Ильёй Муромцем здоровались, обнимали его, за стол приглашали.
– Спасибо, братья крестовые. Не обедать я сюда приехал, а привёз вести нерадостные, печальные, – вымолвил Илья Муромец. – Стоит под Киевом рать – сила несметная. Грозится собака Калин-царь наш стольный город взять да спалить, мужиков всех повырубить, жён, дочерей во полон угнать, церкви разорить, князя Владимира со Апраксией-княгиней злой смерти предать. И приехал к вам звать с ворогом ратиться[18]!
На те речи отвечали богатыри:
– Не станем мы, Илья Муромец, коней седлать, не поедем мы биться-ратиться за князя Владимира да за княгиню Апраксию. У них много ближних князей да бояр. Великий князь стольно-киевский поит-кормит их и жалует, а нам нет ничего от Владимира со Апраксией.
Не по нраву Илье Муромцу те
Па́робок – оруженосец.
Шалы́га – посох с загнутой ручкой.
На́больший – самый главный.
Ра́титься – бороться, биться, обороняться.
