много детей, – сказал Ахмед.
– Да. Очень хорошо, когда в доме много детей, – автоматически согласилась Мона и тут же разозлилась на себя. Что за спектакль? Может быть, сказать ему правду? Признаться, что мечтает о продолжении учебы и о карьере журналистки? Что она пока слишком молода, чтобы всерьез думать о детях?
– Конечно же, я люблю детей, – застенчиво сказала Мона. – Но пока что не представляю себя в роли матери.
– Это придет со временем. Сколько тебе лет – шестнадцать?
– Семнадцать.
– И… что ты любишь? Чем занимаешься в свободное время?
– Всем понемногу. Делаю уроки, помогаю матери по хозяйству, читаю, разговариваю с подругами. А ты?
– Я много работаю, времени остается мало. Стараюсь читать Коран каждый день. Иногда смотрю телевизор, гуляю. Когда приезжаю в Каир в отпуск, вижусь с друзьями.
Мона кивнула. Она чувствовала неловкость и совершенно не представляла, о чем еще разговаривать с Ахмедом. Снова повисла пауза.
Когда отец Моны деликатно заглянул к ним, оба восприняли это с облегчением.
– Заходи, папа, – выпалила Мона. – Мы уже поговорили.
Через несколько минут Ахмед с матерью засобирались домой. Родители Моны тут же стали упрашивать их остаться на ужин, но те отказались. Прощание затянулось.
Когда гости наконец ушли, семья вновь собралась в гостиной.
– Прекрасные люди, верно? – воодушевленно спросил отец.
– Вроде бы да. Но я думаю, надо сначала спросить мнение Моны, – заметил Омар.
– А когда будут договариваться о золоте? – встряла Сумайя.
– Куда ты так спешишь? – улыбнулась мать. – Если все в порядке, то Ахмед придет к нам еще не раз.
– Тебе он понравился? – спросил у Моны младший брат Карим.
Она пожала плечами.
– Не знаю.
– Ахмед очень хороший человек, – принялся уговаривать отец. – Обеспеченный, порядочный, религиозный.
– И он вполне приятный внешне, – добавила мать.
– Такое чувство, что мы на рынке, и вы предлагаете мне товар.
– Мона! Что ты такое говоришь?
– Она просто нервничает, – примирительно сказала мать. – Давайте не будем торопить события. Моне нужно время, чтобы все хорошо обдумать. Уверена, что она примет правильное решение.
За едой по молчаливому уговору не касались событий этого вечера. Мона вяло ковырялась в тарелке, – мысли ее витали далеко. Сразу после ужина она поднялась наверх. Сумайя хотела пойти за ней, на мать ее остановила.
– Дочка, помоги мне все убрать.
– Почему я? – надула губы Сумайя.
– Твоей сестре сегодня не до этого.
Мона стояла у окна и чертила на стекле какие-то знаки. Она не заметила, как мать вошла в комнату.
– Как тебе Ахмед?
Мона молча пожала плечами.
– Послушай, я тебя прекрасно
