стали с ожесточением раздеваться. Они все еще не могли поверить в приговор знатоков, сбежавшихся на шум катастрофы, – заменить также раму и двигатель…
Стягивая брюки, Босс угрюмо пробормотал:
– Умеет жить наш шеф…
Остальные незаметно и завистливо, в который уже за лето раз, осматривали Наташу от панамки до пяток.
– Мужики, чего приуныли? – окликнул неудачников Киоскер.
– Все нормально, – тоскливо отвечали те.
Лан, временами жалевший нищую молодость, нашел у себя бутылочку того, что попроще, и пустил вниз по склону.
– Угощайтесь!
Лица компаньонов прояснились. Непринужденно оглядываясь, они разменяли вермут на троих. Игорь и Медынский смущенно отказались.
Блуждая взглядом среди цветных тел, мячиков и зонтов, Киоскер увидел красивого мальчика в белой рубашке и синим пиджаком в руках. Паренек вышагивал, как цапля, кромкой берега и с любопытством вертел головой. Лан мгновенно признал в нем дерзкого любителя театра.
«И этот здесь, – улыбнулся он. – Кто же он такой?»
Компаньоны, изрядно побаламутив холодную воду, предавались теперь солнечной ванне.
Витюнчик небрежно толкнул ногой Сперанского.
– Секи, твой друг идет, сын профессора.
Медынский с жалостью оценил фигуру приезжего:
– Тощий парень, слабоват.
Паша, остро переживая трагедию, в обсуждение не включился.
Тем временем Босс, занимая сигаретку у Киоскера, обратил внимание на его последние слова.
– Федор, ты не в курсе, кто этот щегол?
Сообразив, о ком идет речь, Босс пожал плечами.
– Незнаком… Обожди… кажется, новенький с нашего двора.
Лан немедленно предложил:
– Прощупай пацана, тебе же с ним общаться…
– Сделаем, – согласился тот, – все равно крестить надо.
Помахивая руками, вернулся к своим и присел на корточки.
– Кто со мной?
– Куда? – сонно встрепенулся Витюнчик.
– Новенького крестить. Он здесь.
Разомлевшие компаньоны слегка оживились и начали обуваться. К тому же пляж становился нестерпимо однообразен.
– А ты, братан, пойдешь?
Паша с усилием поднялся.
– Втроем не справитесь? Ладно, иду.
– Ну, а ты? – насмешливо кивнул Игорю Босс.
Тот испуганно сжался.
Все понятливо и брезгливо улыбнулись.
– Потом разберемся, – сказал Федор I, и они пошли.
Приискав свободную пядь земли, Константин определился на плоском изъязвленном валуне.
«Нехорошо получилось с дядей, – досадовал он, – человек и так, поди, мучается, прячет свою любовь, а тут собственный племянник выскакивает и начинает
