знаю. Он принес меня в солар, а сам ушел.
Аверил села на место ниже высокого стола. Слуга положил перед ней корку хлеба и наполнил овсяной кашей. Другой дал ей ломоть хлеба, намазанного маслом, и поставил чашу.
– Вино, эль или сидр?
– Вино, – попросила Аверил. Нет средства лучше, когда трясешься от страха и волнения.
Она ела медленно, думая о своем. Отец ушел, вероятно, чтобы поискать остальных.
– Ты хорошо спала? – спросил Рис, садясь рядом, и велел слуге налить вина.
– Да, господин, спасибо.
– Вот и прекрасно. После завтрака мы тронемся в путь.
– А как ты провел ночь, господин?
– Мы с Роджером ужасно напились, – ухмыльнулся он. – Не знаю, что было потом. Но я проснулся на лугу, за замком.
Аверил нерешительно протянула руку и вынула травинку из его темных волос.
– Думаю, моя постель была поудобнее.
– Моя тоже казалась бы королевским ложем, если бы ты в ней лежала, – тихо сказал он.
– Ты обещал! – вскрикнула она, залившись румянцем.
– И сдержу слово. Просто заметил, что мужчина спит лучше, когда подле него женщина.
– Я никогда не целовала мужчину, – сообщила она.
– Прекрасно. Значит, не узнаешь ничьих губ, кроме моих.
– А ты хочешь поцеловать меня? Вчера, когда нас обвенчали, ты едва коснулся губами моего лба!
– Если ты так хочешь, Аверил, я поцелую тебя, – прошептал Рис.
– Поцелуй ничего не стоит, если приходится его выпрашивать, – поспешно бросила она, вставая. – Я больше не хочу есть. Пойдем, господин мой.
– Сегодня ты будешь держаться рядом со мной. Нам пора получше узнать друг друга.
И он повел ее во двор, где уже ждали остальные.
Глава 4
Аверил казалось, что обратное путешествие заняло не меньше года, хотя на самом деле времени ушло ничуть не больше, чем на поездку в Аберфро. Каждую ночь они раскидывали лагерь, и Аверил спала рядом с мужем. Однако он не касался ее и даже не целовал. Днем они скакали рядом и подолгу разговаривали. Рис с любовью отзывался об отце и Эверли. Он поведал жене, как отец, когда сыну уже исполнилось восемнадцать, ко всеобщему удивлению, влюбился в дочь дальнего родственника, опекуном которой стал после смерти ее родителей. Они поженились, и девять месяцев спустя родилась Мэри. Но ее мать, хрупкое создание, не пережила родов.
– А мачеха была добра к тебе? – полюбопытствовала Аверил.
– Всегда, – кивнул Рис. – Когда Розеллин впервые приехала в Эверли, все думали, что отец нас поженит, потому что мы были почти ровесниками. Ей было шестнадцать. Но отец полюбил ее с первого взгляда, и она его тоже. Их брак был счастливым. И хотя она носила ребенка, все же была добра со мной из любви к отцу. Этот ребенок мог оказаться сыном и наследником отца, но Розеллин все же никогда не сказала мне грубого слова.
– Поэтому ты так любишь Мэри?
– Да,
