было забавно следить за попытками других людей поделиться с ним хитростью.
Что скажет дочь «процента»? Олигарх взял ее на работу в тот момент, когда папаша ее ворочал делами в правительстве. Тогда это выглядело как услуга Голодина Винглинскому, теперь времена другие, и, держа у себя Нину, да еще с маленьким двором, Винглинский оказывал несомненную услугу Голодину. Теперь, когда «процента», кажется, начнут выпихивать в кандидаты, и схема отношений между высокими семьями опять может измениться.
Олигарх смотрел на девушку, к которой, надо сказать, успел привязаться по-человечески, и думал: чувствует ли она эти изменения в своем положении? Он относился к ней значительно лучше, чем к ее отцу. Несмотря на неудачный брак, два выкидыша и журналистское образование, Нина осталась нормальным, даже добрым человеком. И даже в профессиональном смысле показывала кое-какие результаты.
– А почему ты одна, Нин?
Она обошла номер по кругу, поздоровалась с Захаровым, постояла у торшера, у камина.
– Я так и знала, что не надо их сюда везти.
Дело состояло в следующем. Винглинский решил, что пришло время провести пресс-конференцию братьев Лапузиных – тех самых докторов технических наук местного филиала Новосибирского политеха, что с полгода назад заявили об открытии совершенно нового идеального топлива, названного ими почти поэтически – «чистая сила». Братья должны были здесь, в этом номере, на фоне городского пейзажа, чтобы не возникло сомнений, в каком именно месте происходит событие, заявить, что вынуждены свернуть работу в России и отбыть в страну, где их технически поймут и финансово оценят по достоинству. Давление родной социально-психологической среды становится невыносимым. Нам, мол, не только ставят палки в колеса – нам уже начали угрожать! Для подтверждения этих слов у директора политеховского филиала Бориса Карловича Жданова за пять тысяч условных единиц купили приказ об увольнении братьев Лапузиных и приостановке деятельности их лаборатории. Кроме того, аккуратно отравили любимого кота одного из докторов. Правда, тут решили не зверствовать, выбрав самого старого и больного из трех имевшихся в семействе.
– Что тебя не устраивает, Нина? – спокойно поинтересовался Сергей Янович.
Правда, от этого спокойного голоса у капитана Захарова возникло сильнейшее желание уединиться для срочного мочеиспускания.
– Разрешите идти? – прячась за уставную манеру поведения, спросил он.
– Да, до свидания, Саша, – сказала Нина Андреевна.
– И ты, Антоша, тоже иди.
– Да, шеф.
– Так что тебя не устраивает? – обратился к девушке Винглинский, когда они остались без свидетелей.
– Я тут подумала…
– И что же надумала?
Не обращая внимания на иронию, Нина сказала:
– Не надо им давать пресс-конференцию вместе. Не надо им обоим сегодня же уезжать. Не надо им светиться в этой гламурной камере.
Винглинский
