еще совсем не покинула.
– А как же стихотворение? – спросила я.
– Оно не в счет. Такие сильные слова теряют в нем свой смысл.
И тогда сквозь дымку моего сна стали виднеться яркие проблески действительности. И я заметила, что его отношение ко мне переменилось. Он стал раздражителен, временами груб, несдержан и предпочитал общество своих друзей моему.
– Вадим, я не знаю, что я сделала и чем тебя обидела, – говорила я Вадиму иронично-серьезно. – Я чувствую себя ужасно виноватой. Прости меня, если я тебя чем-то оскорбила, или унизила, или изменила тебе в каком-то отношении, – добавила я, вспоминая, с какой страстностью говорила о Василии, когда Вадим сам упоминал его в разговорах со мной. – Я бываю такая глупая – сама иногда удивляюсь!
На что он мне отвечал спокойным, безразличным тоном:
– Все в порядке, не волнуйся.
Я не испытывала унижения, его холодность тогда не обижала и не отталкивала меня, а, напротив, разжигала еще большее желание вернуть его расположение. Что произошло? Почему он так резко переменился ко мне? Я чувствовала себя виноватой, бесконечно виноватой перед ним. Но в чем? В чем вина моя? Я не уделяла ему достаточного количества времени? Я в чем-то не поняла его? Возможно, я обидела его своей близкой дружбой с Василием? Но ведь я отказалась от него ради любви Вадима! Но, увы, Вадим никогда не любил меня.
Умом я понимала это, но сердце отказывалось верить.
«Все в порядке, не волнуйся», – сказал он, а я стояла, смотрела ему в глаза и, к ужасу своему, видела там пустоту.
«Ты тот, кто стал смыслом, единственным, всеобъемлющим смыслом, – хотелось мне сказать ему. – Ты тот, кто пробудил самое живое во мне и теперь убивал это. О, это каменное лицо, обращенное ко мне! Когда эмоции внутри, и только глаза… вся его жизнь, все его чувства сейчас в них. Я им верю. Они не врут. Они не могут врать. Ты меня не слышишь! Я стою одна, среди людей, пустых, бессмысленных, ненужных, глазеющих ради интереса, и кричу… кричу тебе, а ты смотришь. Смотришь на меня своими зелено-голубыми глазами, единственно живыми на твоем лице, и продолжаешь твердить свое.
Подобно тому, как мы с головой погружаемся в море, я хотела погрузиться в тебя, но в своем отчаянном, самонадеянном прыжке я больно ударилась о дно. О, как печально думать о том, что душа твоя могла оказаться всего лишь лужей, в которую нырнуть невозможно… Жить моментом, секундой я не умею. Ты не понимаешь. Ты не умеешь любить. Ты говорил мне, что никогда не врешь, тогда почему же ты сейчас отворачиваешься от меня? Ты говорил мне, что не зависишь от людей, но я невольно заставляю тебя зависеть от меня. Скажи мне, я мешаю тебе? Почему ты не скажешь мне прямо? Как просто было бы все в мире, если бы людям хватало смелости говорить все в лицо…»
Я в отчаянии коснулась его губ своими губами. Он не ответил мне.
– До свидания, – сказала я.
