дверей и до меня ты вряд ли снизойдешь, – признался Пол. – Ты не представляешь, как долго я не решался подойти к тебе после школы с предложением проводить. Драка с Тёрнером Брауни – ерунда по сравнению с этим.
– Я знаю. У тебя тогда дрожали губы. Это было так мило.
– Правда? Если тебе это нравится, я останусь самым застенчивым из молодых людей, которых ты когда-либо видела.
– Надеюсь, застенчивость и сейчас, и потом не помешает тебе поцеловать меня!
Пол улыбнулся и тут же поморщился от боли в разбитой губе.
– Бедный мой, бедный, – прошептала я и нежно коснулась губами его ссадины.
Он блаженно зажмурил глаза:
– Вот самое лучшее на свете лекарство. Даже сна добья твоей бабушки с ним не сравнятся. Придется мне приходить сюда каждый день, чтобы ты меня вылечила.
– Тебе придется за это заплатить, – предупредила я.
– Чем же?
– Любовью. До гробовой доски.
– Моя любовь будет с тобой всегда, – прошептал он.
И, не обращая внимания на боль, прижался губами к моим губам.
– Удивительное дело, – сказал Пол, когда поцелуй наш наконец прервался. – Несмотря на все, на синяки, разбитую губу, я на седьмом небе от счастья. Спокойной ночи, Руби.
– Спокойной ночи. Не забывай прикладывать лед, как велела бабушка.
– Не забуду. Еще раз передай ей благодарность. Завтра увидимся.
Пол открыл дверь машины, скользнул внутрь, включил зажигание, помахал мне рукой и устремился в непроглядную тьму. Я смотрела ему вслед, пока габаритные огни машины не растаяли в сумраке. Повернувшись, чтобы идти к дому, я заметила, что на галерее стоит бабушка Кэтрин. Интересно, давно она здесь? Наблюдала за нами?
– Бабушка, ты почему здесь? – спросила я, поднявшись на галерею.
Бабушка выглядела бледной и усталой, а выражение ее лица было таким мрачным, словно она толь ко что воочию увидала одного из тех злых духов, с которыми воевала всю жизнь. Я встретила ее пронзительный взгляд, и мне стало не по себе.
– Идем в дом. Мне надо кое-что тебе рассказать. Наверное, следовало сделать это раньше.
У меня затряслись поджилки. Только что я таяла от наслаждения, целуя Пола, а теперь на меня навалилась свинцовая тяжесть. Никогда прежде я не видела бабушку Кэтрин такой расстроенной и унылой. Какая скрытая печаль ее томила? Что за тайну она собиралась мне поведать? Войдя в комнату, она опустилась на стул и, словно позабыв обо мне, вперила взгляд в пространство. Я изнемогала от нетерпения. Ладони мои увлажнились, сердце стучало как бешеное.
– Твоя мать всегда была безрассудной, – начала она. – Может, в ней говорила кровь Лэндри. Может, дело в том, что она выросла на болотах, посреди дикой природы. Здесь она никогда ничего не боялась, не то что ее ровесницы. Брала змееныша в руки с такой же легкостью, с какой другие девчонки срывают маргаритку. Дедушка Джек с ранних лет таскал ее с собой на охоту и рыбалку. Она научилась управлять пирогой, как только смогла удержать в руках шест. Этой
